Волчьи игры

На кадриль они стали в пару с каким-то генералом и Аластаровой фавориткой. Не специально, так уж получилось. И только тут Джона заметила, что девушка сменила масть – выкрасилась в жгучую брюнетку. Получилось довольно мило, сразу видно, цирюльник барышни очень постарался. Шуриа осторожно осмотрелась вокруг. Ну, так и есть – сплошные вокруг глаза и уши. Все ожидали молнии и грома, когда пальчики двух женщин соприкоснулись в танцевальном движении. Но Джойана лишь светски улыбнулась. Девочка ей не соперница, девочка очень даже милая, а главное, она любит Аластара по-настоящему, бескорыстно, преданно. Это дорогого стоит.

– А помнишь, как ты чудесно играл на скрипке, дорогой? – спросила вдруг Джона, пока они шли по кругу, раскланиваясь с другими танцорами.

Конечно, он помнил. Такое разве забудешь? Пьяный и сытый был, каким только и может оказаться залетный диллайн на празднике шуриа. Они, ползучее неверное племя, если что и умеют, так это веселиться. Чтобы ни о чем другом не думать, кроме коленцев, выделываемых ногами, и заботиться только о том, какую из девчонок целовать первой в смеющиеся уста, чтобы остальные три не обиделись.

А уж если златоглазый сын Дилах вдруг возьмет в руки старую-престарую скрипку и проведет смычком по ее струнам, выводя душевную мелодию, то не только девчонки заплачут от избытка чувств, но подпоет ему печальная флейта ролфийского сержанта, а следом ударит в барабан горец– шуриа, вышибая из кожаной души его рвущий сердце ритм, то, считай, праздник удался.

– Рассвет мы встретили на чьем-то плаще, – вздохнул Эск.

Праздники всегда так заканчиваются, шурианские тем более. Счастливые должны быть любимы и наоборот, хотя бы на одну ночь, разве не так?

Танцы сменялись торжественными речами, а речи – здравицами. Аластар не поскупился на лучшее янамарское вино к деликатесным закускам, о которых в воюющей стране многие и забыть успели, что такое на свете есть. Лакеи не успевали обносить бокалами всех страждущих.

Отплясав с фавориткой мазурку, Аластар тут же вернулся к Джоне. Отчего бы князю Файриста не выпить с княгиней Шанты игристого вина?

– Я поеду к Рамману. Мне не нравится эта история с невестой, – задумчиво молвила она.

Вкус янамарского разбудил ее тревоги.

– Позволишь выделить охрану? Или доверишься своим ролфи?

– Общества Грэйн мне хватит. И ее умений тоже.

Возражать и спорить Аластар не стал, за исключением одного момента.

– Ты так мало провела времени с Идгардом. Он будет расстроен.

Шуриа взглядом отыскала в толпе сына.

– Я скоро вернусь, а Идгард – взрослый мальчик, он переживет небольшую разлуку с мамочкой.

Своего нежного Совенка Джона так и не привыкла видеть заматеревшим широкоплечим мужчиной. О Шиларджи! С бородкой! Она терялась перед этой воплощенной мужественностью и чувствовала себя дурочкой в обществе его высокообразованных друзей. «Молодая Стая»! Они говорили о вещах ученых и сложных, они смеялись только им одним понятным шуткам – математическим или химическим, они жили в другой эпохе, где не было места ни Джоне, ни Аластару.

– Совенок скоро меня заклюет, – улыбнулся через силу Эск.

– Разве ты не этого хочешь? Ты вырастил его таким, ты сам натаскал его, неужели ты думал, он захочет вечно оставаться в тени? Он – это ты в юности.

Разве со стены в картинной галерее не глядит смеющимися глазами двадцатилетний юноша в черном, расшитом золотом колете – Аластар, в котором зритель тут же узнает Идгарда?

– Скорее, каким бы я мог быть.

«Три сына было у Джойаны, женщины из Джезима, и всех троих она раздала своим мужчинам, никого не оставив себе... Бранд, бережешь ли ты своего Раммана? Хранишь ли от беды того, кто остался верен тебе после смерти и пошел против уз крови?»

– Ты должен пообещать мне одну вещь, Аластар Эск, – серьезно сказала шуриа.

– Какую?

– Поклянись мне, что не причинишь Совенку зла. Поклянись душой своей и честью рода, именем отца и памятью предков. Я отдала тебе его потому, что с тобой ему было лучше всего, потому что он – диллайн, и еще, потому что ты его любил больше, чем всех остальных людей на свете.

Ничего так не бесит в детях Дилах, как паузы, которые они берут для обдумывания сказанного. Стоит и смотрит на тебя, не моргая, словно сова из ветвей. Поди догадайся, что у него на уме!

– Аластар?! – не выдержала Джона.

– Я клянусь.

Шуриа всегда точно знают, когда испрашивать клятвы. За это диллайн их любят и ненавидят в равной степени.

Грэйн эрна Кэдвен