Волчьи игры

Цвета спелой вишни, аристократически серое или розово-сиреневое? Джона мучилась выбором, терзавшим женщин испокон веков, – какое платье надеть? Официальный прием, даваемый Его Высочеством, Князем Файриста, это не то место, где можно позволить себе провокацию, тут надобно думать не о чувствах, а о долге перед метрополией. Но как выбрать правильно, если эти чувства вкрай растрепаны, а все окружающие требовательно ждут от тебя взвешенного и, главное, разумного решения. Что ж, они правы, еще одного черно-зеленого платья диллайнско-ролфийские отношения не вынесут. Грэйн половину ночи вычитывала Джоне за демарш в Пассаже.

– Если бы разговор с Эском услышал наш посол, то войны не избежать. Ты это понимаешь?

Ролфи такие! Когда речь идет о милости богини, они за ценой не постоят.

– Я говорила тихо. Кроме тебя и той девочки никто ничего не понял. Она будет молчать...

– С чего это ты взяла?

– Глаза умные. Слишком умные.

Да, коварная шуриа спровоцировала Аластара. Но все шло к тому, напряжение росло и стало невыносимым еще на борту «Меллинтан». Так чего тянуть с неизбежным? Если начать врать себе, то как тогда отличить ложь от истины? Разве только отрезать уши, которые слышали про паровозы. Пустое! Не поможет!

Все равно ничего не закончилось, потому что точку в этой длинной истории поставит лишь смерть. И так как убивать Эска, чтобы с чистой совестью отплыть в сторону Эйнсли, Джона не собиралась, то...

Выбрать из трех платьев или из трех мужчин – это так сложно. Кто-то, может быть, и успел забыть о Бранде Никэйне, но не шуриа.

«В земле Джезим жила женщина по имени Джойана, и было у нее три мужа». Всем троим, одному мертвому и двум живым, нашлось место в ее сердце, и ни от кого она не собиралась отказываться по доброй воле. Невзирая на два паровоза.

– Ты живешь чувствами, словно малолетняя девчонка, – проворчала Грэйн. – Ты давно должна была сделать выбор.

– О да! Распрощаться с Аластаром и ублажать Вилдайра. Это и вправду очень дальновидно и разумно.

«Один купил, другой продал. Как это трогательно и романтично».

– Ты не понимаешь, что значит для нас милость Глэнны, просто не можешь себе вообразить, как это, когда земля дает урожай, цветут яблони и рождаются дети.

– Я могу себе вообразить, как жить без Проклятия. Этого более чем достаточно, – фыркнула обиженно Джона.

И заснула вся печальная и непонятая, надеясь, что утро окажется мудренее вечера. Однако и оно не заладилось с самого, можно сказать, рассвета, когда курьер доставил для шантийской княгини личное срочное письмо из Янамари.

– Я ничего не понимаю, – подвела Джона итог прочтению краткой эпистолы. – Знакомство откладывается.

Навигация на Шанту закрыта до весны, а следовательно, Джойана собиралась провести в Амалере всю зиму. Приличному посольству, гостящему у союзников, вообще-то негоже торопиться с отъездом, иначе хозяева сочтут себя обиженными.

Но за ровными строчками синих чернил шурианка верхним нюхом учуяла сыновнее смущение. Рамман словно пытался сказать что-то важное, но сам не знал, как толковать неразрешимую житейскую загадку.

– Мне надо ехать в Янамари, – нахмурилась Джона. – А-с-ш-ш! Мой сын – жених настолько завидный, что любая девушка восстала бы со смертного одра, лишь бы поскорее очутиться замужем за ним. А эта медлит отчего-то. Надо разобраться.

Если бы Рамман не прислал это письмо, то его следовало бы придумать. Самой сочинить в крайнем случае, вместо того чтобы голову ломать и сочинять небылицы о причинах срочного отъезда.

Великие Духи помогли, не иначе. Если шуриа отчаянно желает изыскать повод для поступка, то таковой всегда сыщется. Янамари настойчиво звало Джону, как та могла противиться этому зову?

И видя, что подруга настроена не просто решительно, а прямо-таки воинственно, Грэйн сдалась без генерального сражения за безопасность подопечной.

– Хорошо, мы едем в Янамари, – сказала она и поплелась улаживать вопрос с послом.

Джона же осталась биться над выбором платья, завербовав в союзники Яфу, а когда и ее помощи оказалось мало, то пригласила ошалевшего от череды событий ир-Сэйгана. На его простоватой физиономии читалось отчетливое: «А давайте еще кого-нибудь убьем и закопаем вместо рассуждений о преимуществах и недостатках разноцветных бабских тряпок!»

– Вишневое слишком насыщенного цвета, как бы диллайн не сочли его вызовом княжьему статусу Эска, – размышляла Джона, накручивая на палец локон, выбившийся из-под чепца. – Серое... Яфа, как думаешь, на что намекает перламутровый атлас?

– На серых волков?! – ужаснулась девушка.

Ир-Сэйган щелкнул зубами, а шуриа страдальчески подняла очи горе. Шиларджи! Что за грубые невежественные времена?

– Запомни, милая моя, виноградные листья, которыми расшит подол, в сочетании с серым цветом означают – надежду жить и наслаждаться жизнью. Опытные царедворцы, а их при дворе Аластара не так уж и мало, быстро расшифруют сие незамысловатое послание.

Барышня Нер скептически хмыкнула.