Волчьи игры

Ее пытались уверить, что Эск – такой же мужчина, как и все остальные, и ему позарез нужен наследник чистой диллайнской крови вместо полукровки Идгарда, прижитого от шурианской шлюхи. Наблюдения Амеретэт говорили об обратном, а судя по тому, с какой легкостью Эск менял любовниц, ему вообще никто не был нужен.

«Девочка, ты любишь стихи Вигэрда?» – устало спросил Аластар, присев на край необъятного ложа.

«Очень», – честно ответила Амэ.

В кружевном пеньюаре, прозрачном и бесстыдном, она сама себе казалась отвратительной.

«Почитай, пожалуйста», – попросил князь, лег сверху на покрывало и закрыл красные воспаленные глаза.

Он три месяца не мог запомнить ее имя, но и обратно к отцу не отсылал. И Амеретэт хватило ума понять, что не сильное светлое чувство, вдруг вспыхнувшее в душе у диллайнского князя, привязало его к юной наложнице, но жесткий расчет и в некотором смысле удобство. После леди Лайд глупышку он бы рядом не потерпел, зато присутствие Амэ ограждало его до поры до времени от новых покушений на княжью постель и личную жизнь.

Взаимная выгода двигала людьми в циничный век: Эск по достоинству оценил умение девушки оставаться незаметной, Амэ благодаря этому качеству находилась рядом с человеком, которого имела несчастье любить. Ее природного ума хватило, чтобы понять – большего от Аластара не дождется никто.

Но когда Амэ увидела Джойану Алэйю Ияри, эрну Тэлэйт, Невесту Священного Князя Ролэнси... Меллинтан! Да барышня Веан просто Наивность во плоти! Она, оскорбительно низкорослая среди соплеменников, бледная до легкой прозелени, сизоволосая и худая, всего лишь смутная тень другой, Той Самой – Единственной в Целом Мире.

Среди огромного количества женщин, красавиц и не очень, умниц-разумниц, Аластар выбрал шуриа – щуплую и неприлично смуглую, чужую и видом, и нравом, и кровью. Она гуляла под ручку с рослой ролфийкой в мундире, а позади мрачной стаей крались остальные ролфи во главе с послом. Они даже не пытались изобразить светскость – они стерегли свою Невесту со всем свирепым тщанием. Разве только не рычали на нерасторопных амалерцев, мешающихся под ногами.

До того момента, как в Пассаже появилась шантийская леди, Аластар с фавориткой сделали два медленных круга вокруг фонтана неторопливым прогулочным шагом. Подходить раньше третьего – дурной тон, но, похоже, Аластару стало безразлично. Амэ пришлось вприпрыжку бежать, чтобы поспеть за Эском, который резко ускорил шаг, догоняя Джойану.

Ничто, так сказать, не предвещало – женщины поклонились, князь вежливо кивнул в ответ, Амэ изобразила низкий реверанс.

– Тебе категорически не идет зеленый, Джони, – сказал Эск вместо ожидаемого приветствия. – Это означает, что ты сделала свой выбор?

Ему плевать было на приличия, и тем более – на чувства Амеретэт. Вряд ли он еще помнил, что рядом фаворитка. Платье в ролфийских зелено-черных тонах и шляпка с такого же цвета лентами вывели Аластара из себя сильнее любых слов. И, действительно, совершенно не подходили шуриа. Ее личико стало землистого цвета, бледные губы возмущенно дрогнули.

– Кто бы говорил. Я сделала свой выбор сорок лет назад в Санниве. Забыл?

Зрелище крайне жалкое, если не слышать голос – негромкий, холодный, точно воды зимнего моря, и такой же обжигающий.

– Ты всегда была свободна...

– Зато ты – никогда, – бесцеремонно перебила Аластара дерзкая шуриа. – Даже сейчас. Впрочем... паровозы, разумеется, важнее.

И впервые удостоила взглядом фаворитку. Ни злости, ни зависти, ни презрения, ничего, кроме морозной стужи, в синих глазах лаунэйды.

– Я не стану оправдываться, – прошептал Эск.

– Как тебе будет угодно, князь, – пожала плечами шурианка. – Оправдания ничего не изменят. Ты все равно мой. Всегда был, есть и останешься. В жизни и в смерти.

Не сказала, нет, припечатала. Приложила раскаленное клеймо к обнаженному телу и насладилась запахом горящей кожи и застрявшим в горле криком. Амэ нервно осмотрелась вокруг, ожидая увидеть застывшую в ужасе толпу. Но ничего подобного не случилось. Фланирующая публика плавно обтекала беседующего князя с чисто диллайнской ненавязчивостью. Его высочество тоже человек, и он имеет право разговаривать с кем пожелает и о чем угодно, не опасаясь быть подслушанным. Завтра в светских салонах Амалера только и разговоров будет о встрече Высоких Особ, кумушки обмусолят наряды и каждое движение, изведут мужчин предположениями о предмете беседы, но здесь и сейчас – никаких эмоций.

– Я не смею вас задерживать, сударыни. Честь имею.

Быть умной горько, и природа жестоко отыгрывается на умных женщинах. Кто знает, может быть, зло заключено в тех книгах, которые они читают, написанных такими же узниками отточенного разума.

Амеретэт, разумница, ты считала – такое может быть лишь в книгах. Хлопай же ресницами и запоминай. Будешь потом внучкам рассказывать о том, как тощая шурианка загнала диллайнского князя в угол и обрекла себя на Аластара Эска.

– Счастлива нашей встречей, сир.

Ты все еще хочешь быть умной, Амеретэт? Не настало ли время совершить непоправимую глупость?

Джойана Ияри