Волчья дорога (СИ)

Они бежали. Они — Рейнеке и Анна. Чёрный конь, запряженный в маленькую, ладную повозку. Скрипел под полозьями снег, черный конь мерно цокал копытами. Скорой рысью, вперед, сквозь высеребренную луной равнину. Чёрная громада крепости убегала назад, за спины, прочь с глаз. Долой, все дальше и дальше. Там, на покатых, приземистых бастионах тихо — на вид, пока. Ветер бил Анне в лицо, уносил прочь все звуки. Лунный свет играл на снегу, красил державшему поводья Рейнеке белым руки и волосы, стелил под ноги коню мерцающие, колдовские дорожки. Небо и горизонт тонули во мгле. Зубчатой чёрной стеной впереди — кромка леса. Рейнеке на козлах молчал, молчала и Анна позади него, кутаясь от ветра под двумя плащами. Просто сидела, слушала скрип полозьев и стук копыт, шелест ветра, клонящего книзу тяжелые кроны. Смотрела вокруг — вперёд, на гриву коня, в стороны, ловя взглядом ковыль, снег и переливы лунного света. Смотреть назад Анна себе запретила. Руки Рейнеке держали поводья, глаза смотрели вдаль — вперёд, по ходу дороги. Белый снег разбрасывал искры, трясся и таял на его ладонях и чёрных волосах.

— Тебе не холодно? — спросила она вдруг, глядя, как скользят по его руке маленькие искристые снежинки.

Он улыбнулся ей вдруг. Просто, по-детски

— Есть немного.

Анна дернула плащ с плеча — большой, чёрный. Рейнеке укрыл ее вторым, перед побегом. Запуталась в рукаве, потянула, выругалась мысленно.

— Не надо, — он помотал головой и улыбнулся ещё раз, — я — то не простужусь. Да и лес скоро.

Чёрная стена деревьев приближалась на глазах. Видно было, как кланяются ветру могучие ели, как пляшет луна на их чёрных ветвях. Конь захрапел, затряс ушами — сердито, негодующе. Рейнеке раздул ноздри и обернулся — резко, щеку Анны уколола снежинка. Она пригляделась и сердце тревожно стукнуло в груди. Белые тени скользили позади, на искрящимся лунном поле. Три быстрые, лохматые тени. Снег взлетал из-под лап, взлетал, брызгал в стороны, мерцал в лунном свете и оседал вниз — медленно, полосами. Тремя жадными, тянущимися к саням ледяными дорожками.

— Лисы, — оскалил зубы Рейнеке. Его руки начали натягивать повод. Конь замедлил шаг.

— Погоня? — спросила Анна. Ветер съел слова, забил их обратно в глотку. Рейнеке мотнул головой, кивнул — успокаивающе.

— Нет, просто патруль. Я разберусь, — его рука протянулась к ее. Анна огляделась, мотнула головой. Сейчас он остановит сани, перекинется и ... Один против троих... Он, конечно, куда крупнее, но.. Да и время потеряем, — мысли пробежали вмиг. Пробежали, построились.

— Не нужно. Гони, не останавливайся, — прошептала она, раскрывая походную сумку.

Рукоять с головой турка легла ей в ладонь. Пальцы огладили собачку. Анна обернулась,положила запястье на резную спинку, прицелилась — осторожно, как учил Ганс Флайберг, прищурив один глаз. Поймала серебристый вихрь урезом ствола и мягко спустила курок. Колесо провернулось, брызнув потоком искр на полку. Отдача мягко толкнула в плечо. Было не понять — попала Анна или нет, но серебристые молнии дрогнули, потеряли разбег и брызнули в разные стороны. Рейнеке зарычал, хлопнул поводьями, подгоняя коня. Чёрная тень упала ему на лицо и плечи. Ветер стих.

— Прорвались, — крикнул он, обернувшись к ней, когда сани скрылись под пологом леса.

— Прорвались, — выдохнула Анна, убирая прочь пистолет, — что дальше?

Конь сбавил шаг, над головой — пологом тёмные ветви. Луна серебрила кроны над головой, все, что ниже — тонуло во мгле. Конь, сани, дорога, лицо Рейнеке. И тихо, лишь цоканье копыт да скрип полозьев — мерные, спокойные звуки. Она спросила ещё раз:

— Что будем делать?

— Догонять роту, — ответил он. Луна на миг выхватила из тьмы его лицо. Напряженное и какое-то детское одновременно, — этот лес, если я правильно помню капитанские карты, неширокий, но вытянутый. Насквозь не проедем, придется огибать. Рота с юга, мы с севера. Если повезёт — встретим их на перекрестке, тут дня два пути. Там ещё деревня, вроде бы есть.

Луна скрылась. Сердито клацнули подковы по камню. Сани качнуло. Анну вцепилась Рейнеке в плечо. И почувствовала, как оно дрожит под ее ладонью.

— А потом? — спросила она. Осторожно. Словно Рейнеке был птицей, которую можно спугнуть.

Его плечо дернулось под ладонью, потом замерло. Юнкер полез по карманам, долго искал что-то там, вежливо чертыхаясь. Потом нашёл. Простое железное кольцо, потертое, со сколами на гранях.

— Откуда? — оторопело подумала Анна. Потом подумала — снял с одного из кроатов, вместе с тяжёлой саблей. Парень опустил глаза.

— В роте я и нормальное припас. На случай, если проговорюсь или случится чудо и меня в настоящие офицеры повысят. Вот... — юнкер на миг замялся. Потом поднял глаза и сказал, твердо: — Сейчас, конечно, принимать не советую. В ротном листе я " жатийом а драпо", парень на побегушках, при знамени. С честью, но без жалования. То есть партия неподходящая. С любой стороны...