Волчья кровь

Внимательно посмотрел в темно-карие глаза некогда любимой наложницы и не ощутил ничего кроме раздражения. Терпеть не могу навязчивость, и здесь в моем доме все предусмотрено для того, чтобы женщины не могли мне докучать, да и просто не имели на это право.

– Нет.

Отрезал и прошел мимо нее к коридору, чувствуя, как она поднимается с колен и смотрит мне вслед. Не смеет спросить – почему. Не смеет подать голос, потому что несмотря на ее привилегии, даже ей нельзя ответить без моего разрешения. Слишком много на себя берет. Гульнару в мой дом привезли в подарок, она из знатного рода горных валкам* (волков, которые не обращаются, но имеют гены и волчью кровь). Она была предназначена для моей спальни, для моих утех. В мою постель ее готовила моя мать лично…и всегда симпатизировала ей, как и многие в этом доме. Потому что она чуть ли не принцесса, и это честь – иметь наложницу такой крови, как она. Но Гульнара стала моей любимицей не поэтому, а потому что мне нравилась ее чувственная мягкость, молчание и покорность. Она родила мне троих дочерей, в которых я не чаял души, и вознеслась выше, чем все остальные наложницы. Но это не означало, что трахал я только ее и никого больше. Скорее, ее я предпочитал остальным…по какой-то привычке, и чтобы угодить матери, которая строила какие-то планы насчет Гульнары.

– Я знаю…вы хотели войти к ней!

Медленно обернулся снова и ощутил, как вся краска прилила к лицу.

– Что?

Гульнара судорожно глотнула воздух, и ее лицо стало совершенно бледным, насколько это позволяла смуглая кожа.

– Простите… я не ведаю что говорю, я так скучала по вам, мы не виде…

– Увести! Не выпускать до вечера!

Развернулся и пошел прочь, кивнув Раису. За моей спиной послышался шорох, я знал, что сейчас Гульнару уводят в ее покои, и она будет там закрыта до самого вечера, пока я не разрешу ей выйти к ужину. А я не разрешу. За то, что посмела открыть рот и перечить мне.

– Пусть за завтраком мне прислуживает Лана…

Произнес неожиданно сам для себя и тут же понял, что я хочу ее видеть. Хочу, чтобы маленькая смертная эскама украсила своим невероятным запахом мое утро, хочу увидеть ее глаза.

– Кто такая Лана, мой император?

Тихо спросил Раис, склонив голову и зная, что за своеволие наложницы отвечать будет и он тоже.

– Прислуга моей сестры Айше. Эскама, которая живет в покоях, смежных с покоями Арханы. Ее зовут Лана.

– Я понял.

– И…чтоб вот это было в последний раз!

– Я не уследил, моя вина!

– Твоя!

Прищурился и посмотрел ему в глаза, так, чтоб он понял, что с рук сойдет только сегодня, а в следующий получит несколько палок по спине, невзирая на то, что он приближен ко мне и к моей матери.

***

Мне не нужно было поднимать голову, чтобы знать – она вошла в залу. И снова ее дикий восторг сплелся с моим, создавая какую-то ненормальную ауру, пробуждая зверский аппетит. Таким голодным я не был уже очень давно. Особенно принимая еду из ее рук.

Сегодня она в перчатках, подносит блюда к столу, опустив голову и не глядя мне в глаза. И меня бесят ее гребаные перчатки. Я хочу видеть тонкие пальцы, хочу видеть просвечивающие венки и ощущать аромат, исходящий из ее пор.

– Сними!

Указал пальцем на ее руки.

Остановилась. Замерла. Я взял ее за запястье и ощутил этот зашкаливающий пульс. Бл*дь, мой зашкаливал в тысячу раз сильнее. Сдернул с руки перчатку и сдавил ее пальцы. Да! Вот он, запредельный кайф, удар током, пронизывающий все тело. Повтором, топором по венам. Нет, мне не показалось. Меня уносит от касания. Посмотрела мне в глаза и улыбнулась. В горле мгновенно пересохло от этой улыбки, потому что ее красота ослепляла настолько, что мне становилось нечем дышать. Перед глазами появились ярко-алые пятна, пронизало дрожью. Я хочу чувствовать ее кожу еще и еще. И это…понимание, что у меня появилась слабость. Вот она стоит передо мной моя слабость, нежная, как маленький Мотылек.

От ее упругого тела исходит жаркий трепет, и у меня сносит крышу, мне почти физически больно, и я бы выгрыз собственное имя у нее на губах. Собственные фантазии заставляют сдержать рычание и не сдавить ее руку еще сильнее. Бл*дь, меня возбудило до ада прикосновение к ее руке. И я представляю себе, как жадно трахаю ее на этом самом столе, задрав ноги к себе на плечи, я просто долблюсь в ее тело и…вгрызаюсь ей в горло, мать вашу!

Член снова стоит дыбом, причиняя боль и заставляя скривиться.

– Доброе утро, сын.

Мгновенно одернула руку из моей руки, но я не сомневаюсь, что архбаа все видела. Она тут же изменилась в лице, вытянулась, глядя то на меня, то на девчонку. Не вовремя. Какого черта, они все сегодня не вовремя!

– Ты можешь идти…

Отпустил Мотылька и повернулся к матери, которая проводила девушку пристальным взглядом до самой двери.

– Значит, это правда?

Набросилась на меня, едва за Ланой закрылась дверь. Ла-на…Лааанааа. Впервые мне нравилось человеческое, не наше имя. Оно застревало где-то в горле, опускаясь туда…вниз, где утром я ощущал боль от ржавых гвоздей.