Волчья Луна

Прошло десять лет с той поры, как Дункан Маккензи в последний раз ступал на поверхность, но он отказывается от жесткого скафандра. Бывших джакару не бывает. Пов-скаф новый, напечатанный с учетом особенностей мужчины средних лет с проблемами в области фитнеса, но ритуалы герметизации и стягивания ремней знакомы, словно церковные. Проверки перед выходом на поверхность все равно что короткие молитвы.

Он решительно идет по пандусу. Позади него физически ощущается великий зиккурат Хэдли, темный и грозный. Его первые шаги вздымают пыль – так ходят новички, – но когда Дункан приближается к полигону, он уже ступает как полагается джакару. Ему этого не хватало. Пять человек в пов-скафах приветствуют его. Стрельбище устроили на одной из служебных полос между рядами зеркал.

– Покажите.

Джакару в жестком скафандре, изукрашенном под космического орка, снимает со спины длинное устройство. Направляет, прицеливается. Дункан Маккензи увеличивает картинку, чтобы видеть предмет, расположенный далеко на полосе.

– Если она разобьет одно из моих зеркал… – шутливо начинает он.

– Не разобьет, – заверяет Юрий Маккензи.

Женщина стреляет. Мишень взрывается. Винтовка выбрасывает теплопоглощающую пульку. Стрелявшая поворачивается к Дункану Маккензи в ожидании указаний.

– В принципе это та же самая гауссова винтовка, которую мы использовали в войне за Море Змеи, но мы увеличили ускорение. Можно стрелять по видимым мишеням или задействовать ИИ-помощника и целиться в то, что за горизонтом.

– Мне не нравится жесткий костюм, – говорит Дункан Маккензи.

– Отдача от более мощного ускорителя довольно-таки суровая, – объясняет Юрий. – Жесткий костюм более устойчив. И он дает кое-какую защиту, если случится худшее.

– Ага, двадцать секунд вместо десяти, – говорит Вассос Палеолог. Дункан Маккензи поворачивается к нему.

– Ни один Маккензи еще не бежал от драки.

– Босс, он прав, – встревает Юрий. – Это не наша война. Асамоа никогда не были нашими союзниками.

– Но мы считали таковыми Воронцовых, – возражает Дункан Маккензи.

– Со всем уважением, – не уступает Юрий, – но мы сейчас однозначно уязвимы. ВТО выводит из строя электростанции во всей восточной четверти Луны. Хэдли не выдержит удара с орбиты. Даже если атака будет направлена на зеркальный массив, это гарантированно выведет нас из бизнеса. Я могу показать вам симуляции.

– Напечатайте пятьдесят штук, – приказывает Дункан Маккензи по общему каналу связи. – Наймите всех Джо Лунников – бывших военных. И мне понадобятся жесткие скафандры. Только без такого дерьма. – Он пальцем в перчатке указывает на клыки, языки пламени и черепа на костюме стрелявшей. – Нужно что-то, что покажет любому, кто мы такие и за что стоим.

Он поворачивается и идет обратно по коридору между сверкающими зеркалами в темный провал шлюза. Над ним как десять тысяч солнц полыхает вершина Хэдли.

* * *

– Торт, – говорит Лукасинью Корта, – идеальный подарок для человека, у которого есть все.

Коэльинью[27] в часе езды от Лаббока, мчится по пологому склону северо-западной стены Мессье-Е. Луна придумала роверу имя. Она настояла на том, что у роверов должны быть имена. Чтобы километры бежали быстрей, Лукасинью с нею спорил, твердя, что имена – это глупость. Машины – они и есть машины. «У фамильяров есть имена», – возразила Луна. И ровер остался Коэльинью. Тогда Лукасинью предложил петь песни, известные обоим, а потом попытался вспомнить сказку на ночь, которую ему рассказывала мадринья Флавия, но выяснилось, что Луна помнит ее лучше. Они стали играть в загадки, но и тут Луна его обставила. Теперь Лукасинью произносит речь о тортах.

– Все просто. Если тебе что-то нужно и углерода хватает, ты это печатаешь. В вещах на самом-то деле нет ничего необычного. Зачем дарить кому-то вещь, которую он может напечатать сам? Единственная особенность подарков в том, какие мысли ты в них вкладываешь. Настоящий подарок – это идея, сокрытая в предмете. Чтобы стать необычным, предмет должен быть редким, дорогим или содержать многое, что ты в него вложил. Пай однажды подарил бабушке Адриане немного кофе, потому что она его не пила пятьдесят лет. Он редкий и дорогой, получается два из трех… Редкий и дорогой… но все равно он не настолько хорош, как торт.

Чтобы сделать торт, надо взять сырые, ненапечатанные материалы вроде птичьих яиц, масла и пшеничной муки и вложить в приготовление свое время и душу. Каждый торт надо планировать – будет ли это бисквит или кило-торт, слойка или множество кексиков, что-то личное или что-то для праздника? Апельсиновый, с бергамотом, с чаем или даже кофе; с глазурью или безе? В коробке или перевязанный ленточками, доставленный ботом по воздуху, с сюрпризом посередке, светящийся или поющий? Надо ли тебе быть серьезным или шутливым, что следует учесть – аллергии, непереносимость, культурные или религиозные особенности? Кто еще будет рядом, когда его разрежут? Кто получит кусочек, а кто – нет? И стоит ли им вообще делиться, или он личный, страстный торт?