Волчья Луна

Лукасинью касается иконы Леди Луны у наружной шлюзовой двери. Удача и дерзость. Он однажды обставил Леди Луну, будучи голым. Но все знают, что Дона не прощает промашек. Шипение разгерметизации затихает. Наружная шлюзовая дверь открывается. Лукасинью выходит на реголит. Цзиньцзи направляет его к отпечаткам колес ровера Маккензи. Оттуда он легко идет по следу на север. Он не знает, как далеко и как долго, но знает, куда идет. Мышечная память никогда не подводит, и Лукасинью впадает в ритм ходьбы в жестком скафандре. Лишние движения легки. Тактильные датчики чувствительны, даже в этой старой и дешевой модели производства ВТО. Пусть скафандр сам делает свою работу.

Вскоре все прочие следы уходят в сторону, и только двойные отпечатки шин ровера Маккензи ведут Лукасинью за собой. Солнце стоит высоко, поверхность Луны яркая, Земля – осколок тусклой синевы. Лукасинью тихонько поет, чтобы не уснуть на ходу. Скафандр оборудован играми, музыкой, сезонами старых теленовелл, но развлекательные системы тратят энергию. Ритм его песен постепенно подстраивается под ритм шагов, они бренчат и бренчат в его голове, словно галлюцинации. Он вдруг понимает, что поет под музыку стихи собственного сочинения.

«Лукасинью, пора позвонить», – говорит Цзиньцзи.

– Ола, Луна!

Связь – только аудио, чтобы сэкономить заряд батарей.

– Ола, Лука!

Голос Луны, оторванный от ее тела, ее присутствия, ее образа, звучит странно. Лукасинью как будто слушает не человеческое существо, но нечто более возвышенное, редкое, первозданное и мудрое. Анжинью, так он ее называет – ласковым словом, издавна принятым в семье. Маленький ангел. Такой она и кажется, когда звучит ее голос.

– Как ты? Водичку попила? – Лукасинью проинструктировал Луну пить глоток воды каждые двадцать минут. Это должно отвлечь ее от мыслей о том, что с завтрака в квартире она ничего не ела.

– Пила. Когда ты вернешься? Мне скучно.

– Как только смогу, анжинью. Знаю, ты скучаешь, но ничего не трогай.

– Я не дурочка, – говорит Луна.

– Знаю, знаю. Я позвоню еще раз через час.

Лукасинью тащится через пустошь Тарунция. В голове у него застряла единственная походная мелодия, и теперь она сводит его с ума. Он мог бы спросить Цзиньцзи, сколько прошел и сколько ему еще идти, но ответ может привести в уныние. Следы ведут все дальше и дальше. Лукасинью топает в своем красно-золотом панцире.

Что такое? Единственное преимущество скучной лунной прогулки Лукасинью в том, что он сделался чувствительным к ландшафту Тарунция и любым вариациям в его однообразии.

– Цзиньцзи, увеличь.

Визор демонстрирует ему вид сверху и мачты ровера, выглядывающие из-за близкого горизонта. Через несколько минут появляется сам ровер, и вот Лукасинью оказывается рядом с ним. Фигура в пов-скафе, которую он видел на записи камеры на станции, все еще сидит на своем месте. На миг его охватывает страх: а вдруг этот человек сейчас кинется и разобьет ему забрало шлема камнем? Невозможно. Никто не в силах прожить так долго в пов-скафе. И уж точно не в таком пов-скафе, который видит он, обойдя машину по кругу, – в нем двадцатисантиметровая дыра от правового соска к бедру. Это проблема. Еще одна проблема. Он с нею разберется позже.

– Где транспортировочный узел? – спрашивает Лукасинью. Цзиньцзи подсвечивает порт, и Лукасинью, размотав сетевой кабель, подключается. Как он и думал, ровер в той же степени мертв, что и его пассажир. Он стискивает зубы, протягивая кабель от своего скафандра до ровера, чувствуя, как заряд переходит из его батарей в батареи машины, как будто его покидает сверхъестественная исцеляющая сила. Ему нужно, чтобы ИИ ровера проснулся, пусть он и не может выделить достаточно энергии, чтобы приехать на нем обратно на станцию. Данные начинают поступать на линзу, и он ныряет туда в поисках нужного. Тормоза отключить. Руль разблокировать. Выпустить буксирный трос. Лукасинью разматывает его, набрасывает на плечи и цепляет к скафандру.

– Луна? Я возвращаюсь.

Лукасинью наклоняется, ремни натягиваются. Минуту-другую ровер ему сопротивляется, а потом система тактильных датчиков включает моторы и преодолевает инерцию. Лукасинью тащит ровер обратно по следам его собственных шин.

Следы на Луне остаются навсегда. Ее поверхность – палимпсест путешествий.

Возвращение всегда быстрее, чем уход.

Лукасинью останавливает ровер. Цзиньцзи показывает ему зарядный порт станции. Подзарядка аккумуляторов ровера почти полностью опустошит резервы станции, но Лукасинью решил идти до конца в тот самый момент, когда ступил из шлюза на поверхность. Происходит соединение, ровер просыпается – загорается десяток миниатюрных рабочих огоньков и индикаторов.

Теперь пов-скаф. Вот как о нем надо думать: как об устройстве, предназначенном для спасения жизни, которое нуждается в некоторой доработке, чтобы стать пригодным. Не надо думать о мертвой женщине внутри. Лукасинью пытается придумать наилучший способ, чтобы отцепить тело от сиденья. Оно замерзло и сделалось словно камень. Он отстегивает с мертвой ранец и открывает наружную шлюзовую дверь.