Волчья мельница

— Я больше у вас не на посылках, мадам! — отозвалась та. — Если это мадемуазель Клер, то она не хуже меня умеет повернуть дверную ручку. А пса я в дом не пущу! Еще искусает малыша!

Бертий не скрывала ни раздражения, ни радости. Она очень скучала по кузине, даже учитывая то, что былого взаимопонимания между ними уже не существовало. Во дворе послышался голос Фредерика — он приказал Соважону сидеть смирно.

«Что они там делают?» — встревожилась калека.

Она переместилась к окну, подталкивая колеса своего подвижного кресла ладонями. Во дворе, привязанные, стояли две лошади, но ни Клер, ни ее мужа Бертий не увидела.

— Наверное, сразу пошли к дяде Колену, — сказала она с досадой. — Я от нее такого не ожидала! Клер могла бы сначала зайти поздороваться со мной. И сегодня не воскресенье… Что вообще происходит?

Вошла Раймонда, а следом за ней — Гийом. Волосы у него были растрепаны, лицо — красное. Он извинился за свой внешний вид, сказал, что как раз грузил стопы бумаги на повозку, которая ждет у ворот.

— Где Клер? — сердито спросила Бертий у мужа, который подошел и теперь поглаживал ее по волосам.

— Разговаривает с отцом. Она очень рассердилась из-за письма. И я ее понимаю. Клер растит малыша Матье с рождения, и вдруг мэтр Колен решает отобрать его у нее!

— Я предупреждала дядю… Клер любит младшего брата, как собственного сына.

Конфликт, однако, разрешился быстро. Колен увел дочку с зятем в свой кабинет, где было полно грязных чашек и картонных коробок. Беспорядок огорчил Клер.

— Папа, как тебе такое в голову пришло?!

Фредерик зажал нос, демонстрируя отвращение к комнате, в которой их приняли. Бумажных дел мастер, чьи волосы были давно нечесаны, а передник заляпан свежим клеем, только всплеснул руками:

— Это мой сын, разве нет? Время покончить с этим маскарадом! Негоже мальчику расти вдали от дома. Скажу больше: мы с Этьенеттой скоро поженимся, иначе ее отец проломит мне голову топором. И Николя усыновлю! Я согрешил перед Господом. Поступил дурно, а теперь исправляюсь, нравится тебе это или нет. А вы, Жиро, могли бы и не ухмыляться…

— Дорогой мой тесть, я вспомнил времена, когда вы называли меня развратником, считая, что я недостоин вашей высоконравственной дочурки! Теперь мы поменялись местами, и это не может не веселить!

Колен грохнул кулаком по столу и крикнул:

— Не называйте меня тестем, вы, лицемер несчастный!

Клер ужасно хотелось присесть, у нее дрожали колени. Но она не решилась, потому что оба наличествующих в комнате стула были завалены предметами одежды, о которой бумажных дел мастер, очевидно, позабыл. Еще она заметила купероз на щеках отца и выступающие вены на руках. Мэтр Руа продолжал пьянствовать.

— Папа! — вмешалась она. — Памятью мамы заклинаю: не женись на этой девушке! Пусть живет у нас, раз она тебе так нужна, но фамилию Руа она носить не должна! И оставь мне Матье, с Этьенеттой ему будет плохо. Она будет издеваться над ним из ревности!

Колен потер подбородок. Мгновение всем своим видом он демонстрировал растерянность, но потом зло посмотрел на дочь и презрительно буркнул:

— Ну конечно, ты теперь гранд-дама и явилась, чтобы читать мне нотации, отвлекая от работы! У меня своя жизнь, Клер, и я всем доволен. Зарабатываю меньше, чем прежде, но свою семью кормлю и плачу рабочим. Предлагаю сделку: пусть Матье еще пять лет живет с тобой, но ты оставишь меня в покое. В церкви скоро объявят, что мы с Этьенеттой женимся, а потом и свадьбу сыграем. Она славная девчушка!

Фредерик обнял Клер за талию. Тон его был ледяным:

— Дорогая, соглашайтесь! И едем!

Хочешь не хочешь, пришлось уступить. Колен поцеловал дочь в щеку. Он спешил вернуться в цех.

— Я знал, что мы поладим, моя Клеретт! А теперь иди поздоровайся с кузиной! Она расстроится, если ты этого не сделаешь.

Молодая женщина помотала головой. Не дожидаясь мужа, она быстро вышла во двор, вскочила в седло и свистнула Соважону.

Бертий в окно видела, как она удаляется, очень изящная в своей амазонке.

— Гийом! Клер не соблаговолила зайти повидаться со мной! Совсем зазналась, дрянь эдакая!

Калека разрыдалась. Смущенная Раймонда поспешила отвернуться. И только Этьенетта, усмехаясь, с ложечки кормила сына кашей.

* * *

Ферма «Семь ветров», 13 октября 1899 года

Жан прислушался. За окном свистел ветер. Он отодвинул табурет и встал.

— Пойду посмотрю, все ли в порядке в хлеву! Слышу, как там дверь скрипит. Дождь пойдет еще до ночи!

Норбер кивнул. Он грел ноги и курил трубку, сидя на камне у самого очага.

Этот высокий парень, ставший его зятем, работал так много и усердно, что старый фермер мог себе позволить отдохнуть перед ужином. Жермен начищала большой медный котелок — единственный подарок, полученный ею к свадьбе.

— За коровами нашими он хорошо ходит… Послушать Жана, так у них и молоко стало вкуснее с тех пор, как он играет им на губной гармонике! Это в память о товарище с «Бесстрашного», Леоне, которому было шестнадцать и который утонул, Жан купил себе этот инструмент на ярмарке. У Леона тоже была гармоника. Но ты не беспокойся, пап, она недорогая!