Волчья мельница

— Бертий еще не приехала, — шепнула молодая женщина Этьенетте. — А ведь она обещала!

Бывшая служанка молча кивнула. Этим утром ее маленький семейный мирок внезапно расширился: впервые она попала в город. Множество красивых домов, в которых проживала буржуазия, парки с фонтанами, мощеные улицы, огромные витрины — на все это Этьенетта взирала, как на чудо. Фостин вырвалась от нее и побежала в другой конец вестибюля. Клер догнала девочку.

— Милая, не надо убегать! Будь послушной!

Девочка смотрела на нее и улыбалась. Прижавшись к Клер, она защебетала что-то на своем, детском, пока малопонятном языке. Базиль, похоже, хорошо ориентировался в здании. Он провел их к залу, где должно было состояться слушание дела. Людей было море. Для городских бездельников и зевак судебное заседание было чем-то вроде спектакля, к тому же бесплатного. Два журналиста разговаривали в полный голос — обсуждали позицию обвинения.

Клер навострила ушки.

— Убийца, говорю тебе! А такие заслуживают петли! Думаю, с этим задержки не будет. После обеда начнется другое слушание, куда интереснее!

— Я говорил с мэтром Жиро, защитником обвиняемого. Он считает, что его подопечному Кайенна не грозит, — отвечал второй. — Значит, есть весомые аргументы. Я вообще сомневаюсь, что стоило приходить. Смотри-ка, это не присяжные идут?

Колен подтолкнул дочку вперед и указал подбородком на кресло на колесах, стоявшее возле первого рядя сидений. Бертий ждала с книгой в руках. Кузины очень эмоционально поздоровались.

— Присаживайся рядом со мной, Клер! Я заняла для вас места.

Все сели. Бертий выбрала черное фаевое[41] платье, подчеркивавшее красоту белокурых волос и молочно-белой кожи. Маленькая шляпка-ток с вуалеткой, тоже черная, была приколота к шиньону из гладких кос. На сегодняшний наряд Клер она посмотрела с неодобрением, но промолчала. Сейчас не время было играть на обнаженных нервах кузины, которая была бледна как смерть.

Судьи заняли свои места. Несколько неизбежных объявлений, постукиваний молоточком, нетерпеливое гудение зала… Вошел Бертран Жиро, он был в адвокатской мантии. Бертий стиснула руку Клер, которая просила крошку Фостин вести себя хорошо.

— Жан! Привели Жана!

По залу прокатилась волна восклицаний. Клер подняла голову. Случайно или сработала женская интуиция, но взгляд ее в ту же секунду упал на Жана. Он стоял у скамьи подсудимых, расправив плечи и с гордо поднятой головой, в чуть помятой светлой рубашке в полоску. Он похудел. Он, конечно, изменился — борода, усы, густые вьющиеся волосы, но синие глаза остались прежними и смотрели прямо на Клер. Он тоже сразу ее увидел, как замечают друг друга влюбленные, оказавшись в четырех стенах.

Жану она показалась не такой красивой, как в воспоминаниях. Память рисовала ее загорелой, улыбающейся, с роскошным нежным телом, к которому так и хочется прильнуть губами… Эта встреча потрясла его, взволновала. Несмотря на гибель Жермен, Жан много думал о Клер. И если удавалось прогнать ее из своих мыслей днем, она являлась ночью, в сладостных эротических видениях. Разумеется, это был шок — увидеть перед собой бледную молодую женщину с горьким изгибом рта, впалыми щеками, одетую как учительница. Более того, даже расстояние в два десятка метров не помешало ему ощутить тревогу Клер, снедающее ее смятение. Если б можно было обнять ее, утешить…

Всех присутствующих попросили занять свои места. Прокурор зачитал обвинительный акт. Клер слушала — и не слышала. Она жадно смотрела на возлюбленного. Ее сердце, душа так рвались к нему, что она не чувствовала своего тела. Внезапно Жан отвернулся. Молодая женщина все бы отдала, чтобы повернуть время вспять и оказаться там, где она могла бы обнять любимого, которого столько лет считала умершим, навсегда вычеркнутым из ее жизни.

— …был приговорен судом в Тулоне к тридцати годам принудительных работ на каторге в Кайенне за убийство некоего Дорле, — продолжал прокурор. — Также обвиняется в использовании поддельных документов с целью скрыться от правосудия…

Далее следовал рассказ о том, как, по собственному признанию Жана, он обманул доверие престарелого Базиля Дрюжона и воспользовался его фамилией. На этом настоял Бертран: Базиля и Клер нужно было вывести из-под подозрений в соучастии и помощи беглому каторжнику.

Колен слушал, повесив нос. Все эти высокопарные речи и судейская терминология только путали его. Пару раз он украдкой посмотрел на дочь. Клер выглядела измученной и одновременно счастливой. Мэтру Руа это было не по душе: она слишком любит этого парня…

Сидевшая по его правую руку Этьенетта и вовсе не слушала прокурора. Наряды присутствующих дам, их манеры — вот что ее интересовало.

Бертий страшилась момента, когда Жан ее увидит. У него были все основания ее ненавидеть. Сидевший позади нее Гийом откровенно скучал. Чтобы хоть как-то себя занять, он любовался красивой шеей жены и изящной линией ее плеч. Примернее всех вела себя Фостин — она играла с куклой, не замечая ничего вокруг.