Волчья песнь

— А если это один человек? — спросил я. Легкий ветерок трепал мои волосы, и я закрыл глаза.

— Если это один человек, — тихо ответил Томас, — тогда он на вес золота. Но в этом случае волк ведет себя собственнически. Просто так происходит. Этот человек становится одним из самых важных в жизни волка.

— В чем заключены твои узы? — поинтересовался я. Стоило этим словам сорваться с губ, как мне тут же захотелось забрать их обратно. Возникло ощущение, что это глубоко личный вопрос, который я не имел права задавать.

Тем не менее Томас ответил:

— Стая. Это всегда была моя стая. Не каждый ее член по отдельности, как таковой, а сама суть, кроющаяся за тем, что такое стая.

— Семья, — произнес я.

— Да. И многое другое. Когда речь идет об отдельных людях, это может быть сложнее.

— Что, если я связан с двумя?

Томас нахмурился.

— Со временем увидим, не так ли?

* * *

— Это третий Беннет, — шептались люди в коридорах. — Он похож на братьев. Почему они до сих пор с Оксом?

* * *

Нам требовался обеденный стол побольше.

Или скамейка побольше.

Я оказался зажат между Беннетами. Келли сидел слева от меня. Джо справа. Картер по другую сторону от него. Они впечатали меня в край стола, прижимаясь так сильно, как только могли, Джо говорил, перескакивая с темы на тему, — обо всем, что только взбредет в голову.

Джесси, сидевшую напротив нас, явно забавляла эта картина. Показалось, что в ее улыбке кроется что-то еще, но я не мог понять, что именно.

Уверен, для всех остальных в кафетерии это выглядело странно. Мы вчетвером и она.

Мне было плевать.

Джо говорил, говорил и говорил. Со мной. Картером и Келли.

Но при этом ни разу не заговорил с Джесси.

Он дал мне кусочек яблока.

Я поделился с ним чипсами.

— Я счастлив, что я здесь. С тобой, — тихо признался он.

— Я тоже.

* * *

— Ты любил его? — спросил я Марка в один из осенних дней.

— Кого?

— Гордо.

— Не надо, — сказал он и ушел.

Я не пошел за ним.

* * *

Я заставил Гордо убрать защиту вокруг дома. И в одно из воскресений Беннеты пришли к нам на ужин.

Поначалу Гордо отказывался.

— Это небезопасно.

— Я из стаи гиперопекающих оборотней, живущих со мной по соседству. Уверен, безопаснее просто некуда.

— Господи, — пробормотал он. — Помнишь, когда-то ты столько не болтал? Славные были времена.

Его слова задели. Больнее, чем я думал. Вероятно, это отразилось на моем лице, потому что Гордо вздохнул:

— Окс.

— Да? — я уставился на свои ботинки. Я знал, что не всегда говорю самые умные вещи, но полагал, что у меня получается уже лучше. Во всяком случае, я пытался.

Его рука обвила мою шею, и что-то запульсировало между нами. Оно было не таким сильным, как с Джо или стаей, но оно было, и казалось теплым и добрым, и ощущалось как дом.

— Прости, — тихо сказал он.

— Ничего, — ответил я, пытаясь отмахнуться. — Все хорошо.

Его пальцы напряглись.

— Нет, — обрубил он. — Не хорошо. Никто не должен заставлять тебя чувствовать себя дерьмом. Особенно я. Это недопустимо.

— Я знаю.

— Я стану лучше, хорошо? Я не идеальный, и знаю это. Но буду поступать правильно по отношению к тебе. Клянусь.

— Я знаю.

Он сжал мою шею и опустил руку.

— Я не уберу защиту, — сказал он. — Во всяком случае не полностью. Я модифицирую ее. Для Джо, Картера и Келли.

— И для остальных тоже.

Гордо отвел взгляд.

— Да, Окс. И для остальных тоже.

* * *

Это был первый воскресный ужин у меня дома.

Мама очень нервничала. Она порхала по кухне, словно маленькая птичка.

Я спросил ее в чем причина, и она ответила:

— Просто они такие шикарные. Мы не такие, Окс.

— Их не волнуют подобные вещи.

— Я знаю.

— Ты прекрасно выглядишь, — подбодрил ее я. И так оно и было. Она всегда выглядела прекрасно. Даже когда была уставшей или грустной.

— Прекрати, — рассмеялась мама.

Затем шлепнула меня кухонным полотенцем и велела нарезать салат, пока она проверит лазанью.

Джо вошел в дверь первым. Его взгляд метался из стороны в сторону, вбирая в себя все так быстро, как только мог. Грудь тяжело вздымалась, вдыхая как можно глубже. Глаза были широко раскрыты, почти вылезая из орбит.

— Джо, — сказал Томас, подходя к нему. — Спокойно. Дыши.

Я мог расслышать приказ в его голосе, от которого по коже побежали мурашки. Теперь стало легче понимать, что это. Альфа. Я не был волком, но мне захотелось обнажить свою шею перед ним.

— Так много, — тихо ответил Джо, пытаясь замедлить дыхание. — Для одного раза.

Я не понял, о чем он, но подумал, что и не должен был.

Элизабет вошла, следуя за Картером, Келли и Марком. Мама без умолку болтала, в меняющемся тембре ее голоса слышалось, как она нервничает. То ли она не заметила, то ли решила не задавать вопросов, когда Беннеты стали прикасаться почти ко всему, что попадалось им на глаза, проводя руками по дивану. Обеденному столу. Стульям. Столешнице. Картер и Келли расположились на стульях у стола, рассредоточившись насколько это было возможно.

Я знал, что они делают. Они наполняли это место своим запахом. Запахом стаи.