Волчья песнь (СИ)

Горька прыгнул вперёд и покатился по ребристому полу. Инстинктивное движение спасло ему жизнь — лучевые выстрелы зафыркали из пилотской кабины, ядовито шипело броневое покрытие. Горька вслепую ударил ногой вверх — крик боли, лязг оружия, полетевшего на пол… Юноша вскочил, пригибаясь. На него прыгнул не джаго — сторк, державший в руке шведским хватом кинжал. И не массовку, а жуткое синеватое лезвие — клинок сантиметров тридцать длиной, с крестовидной рукоятью, к концу становившийся шире и тяжелей. Несторкадское оружие…

Горька встретил врага ударом ноги в живот, заставившим сторка задохнуться и присесть. Слышно было, как снаружи бегут к винтокрылу… но внутри была лишь темнота, полная запахами страха и ненависти. Горька пригнулся — кинжал чиркнул по стене. Бледное бесстрастное лицо с плотно сжатыми губами — совсем юное — плавало перед ним мутным призраком кошмара. Распрямляясь, Горька всадил нож под рёбра врага — и почувствовал, как стальное лезвие с противным хрустом сломалось. Но своё дело сделало. Сторк попытался ударить ещё раз — и упал назад, раскидывая руки.

— Горь! — заорал, появляясь в дверях, Димка. С другой стороны впрыгнула Галька. — Ты живой?!

— Назло вам, — ответил юноша. Он поднял выпавший из ладони заколотого сторка кинжал — и присвистнул.

— Что там у тебя? — друзья подошли ближе. Горька протолкался к выходу и в свете Неразлучного ясно различил, что это не просто несторкадское — это земное оружие. Рукоять венчала англосаксонская корона, а по обеим плоскостям клинка шли золотисто-алые буквы гравировки -[26]

Возле гарды поблёскивало славное клеймо — скрещенные буквой "дабл ю" шпаги мастеров Уилкинсонов. Это был не простой кинжал, а чьё-то оружие "с душой". Как он попал к сторку (который тоже кто знает, что тут вообще делает…)? Где погиб его прежний хозяин и какой была его смерть? Нож Горьки сломался… и он, поразмыслив, осторожно заткнул новое оружие за пояс.

— Выгружаем боеприпасы, — сказал он. — Тут есть то, что нам нужно.

17

Утро в этот день было раннее, но какое-то неохотное — вставала Одиночка в туманной дымке; было тепло, даже слишком тепло для этого месяца, только вот в воздухе растекалась сырость. В лесу капало с листьев, остатки крепости "вспотели".

Все разбирали захваченные боеприпасы. К счастью, для вооружения местных мьюри джаго использовали трофейное земное оружие — как раз то, что было нужно партизанам. Сашка сидел на камне в гордой позе вождя и следил, чтобы никто не совал патроны за голенища сапог и гранаты под куртку — а Горьку утащил куда-то Олмер. Он сперва отходил по своим делам, а вернулся с обалделыми глазами и увёл Горьку за собой.

— Балда ты, — горячо спорила над аптечкой Нина, — никакой это не наркотик!

— Это ты балда, я точно знаю, что это наркотики! — отвечал Дик.

Сашка как раз раздумывал, вмешаться, или нет, когда вернулся Горька. Лицо у него было откровенно встревоженное.

— Пст, — шикнул он Сашке и показал глазами на лес. Сашка без слов поднялся и зашагал за товарищем; лишь за крайними деревьями спросил:

— Что такое? У тебя лицо — как будто бы бриллиант с кулак нашёл.

— Скорей огромную кучу дерьма, — весьма озабоченно сказал Горька. — Пошли скорей, тебе надо посмотреть.

— Если окажется, что… — начал Сашка, но от опушки небольшой поляны уже шагал Олмер — бледный, на ходу тиская автомат.

— Куда ты пропал?! — напустился он на Горьку. — Сказал, что сейчас…

— Я ж тебе пообещал, что не тронут! — покачал головой Горька. Олмер фыркнул:

— Ну да, ты обещал, а они про это знают? Может, ты подрядился им свежее мясо доставлять?

Сашка уже хотел прямо рявкнуть, спрашивая, что к чему, но тут они все трое вышли на поляну. Сашка схватился за обрез, но Горька вцепился ему в запястье:

— Нет.

На поляне кольцом сидели не меньше двадцати волков — огромных серых существ, при виде незнакомого человека отчётливо подобравшихся. Но Горька, бесстрашно подойдя к самому большому, начал трепать его за загривок, как домашнего пса, приговаривая:

— Тихо, тихо… это друг. Мой друг, твой друг… Саш, не бойся, — он поднял голову, — они предупредили нас о ночной атаке. По-моему, это из-за моего браслета.

— Л-ладно… об этом потом поговорим… — Сашка старался всё-таки не делать резких движений. — Ты зачем меня сюда притащил?

— Смотри, — Горька указал в сторону… и Сашка почти забыл о волках.

В высокой сочной траве ничком лежало тело человека… сторка. В изорванном пятнистом комбинезоне на широких лямках, мягких высоких ботинках, на правом рукаве видна была большая эмблема в виде пикирующего крылатого кота. Всё — и трава кругом, и форма — было залито кровью, в стороне лежала кисть руки, сжимавшая небольшой бластер.

Сашка перевернул тело и процедил ругательство. Это был почти мальчишка — мертвенно-бледный даже для сторка, с перерванным чёрной раной горлом. Раны от волчьих клыков были и на ногах, и на животе.

— Вот так, — припечатал Горька. Сашка кивнул медленно, не вставая. Конечно же — точно такой же мальчишка погиб в винтокрыле почти две недели назад. — А теперь смотри ещё и сюда.