Волчья песнь (СИ)

Волки подались в стороны, и Сашка увидел распростёртое на траве крылатое существо, похожее на огромного гладкошёрстного крылатого кота золотисто-серого цвета. Кот был весь в крови из глубоких ран, правое крыло (он лежал на левом боку) с удивительно красивыми перьями — коричневатыми с золотой и голубоватой окантовкой — широко распростёрто. Подальше лопаток широкими ремнями на спине мёртвого зверя крепилось удобное высокое седло, с которого тоже свисали ремни.

— Это что?! — ошалело спросил Сашка. — То есть, кто?! Я таких не знаю… на планете вообще нет крылатых млеко…

— Ку-ку, — Горька постучал по своей голове и щёлкнул языком. — Это накьятт. Крылатый кот со Сторкада, ты что, не помнишь?! На нём сюда прилетел этот… — кивок в сторону убитого сторка. — Олмер, помоги раненым, наконец!

— Каким?! — вытаращился мальчишка.

— О небо… волкам!

— Я?! — Олмер ненаигранно сглотнул.

— Нет, твой духовный двойник. Не бойся, они тебя не тронут!

— Я это уже слышал, — недоверчиво сказал Олмер. Неуверенно посвистел, сказал немного дрожащим голосом: — Кутя… Рекс, Джек… как там тебя… gehe hierher, behaart…[27] Ты мне голову не откусишь?

Старшие понаблюдали, как Олмер занялся лапой одного из волков. Потом Горька задумчиво сказал, кивнув на трупы сторка и накьятт:

— Итак. Это не вертушки с хвостиками, это не джаго и не местные забитые ополченцы. Куда мы ни пойдём — везде оказываются сторки, а сегодня ещё и с довеском. И я так понимаю, что этот выследил нас и вызвал винтокрыл. Неужели они так на нас ополчились из-за какого-то чиновного Абизьяна?

— Нет, из-за полевой кухни, — засмеялся Сашка. — А волки, всё-таки, слушай…

— Волки прикончили этих двоих, — снова кивок. — Саш, они и правда наши друзья.

— Наши? — прямо спросил Сашка. — Или твоего браслета?

— Посмотри, — вместо ответа понизил голос Горька. Сашка обернулся.

Стоя на колене, Олмер бинтовал лапу волку. Другой, с сильно разодранной мордой, лежал на траве, глядя на руки мальчика, третий — большой, немного рыжеватый — положил головищу на плечо Олмера и тоже внимательно наблюдал за его действиями. Ловко управляясь с бинтом, Олмер потирался щекой о волчью морду и насвистывал. Почувствовав взгляды друзей, он обернулся — и на лице германца появилась счастливая улыбка, глаза светились радостью:

— Им нравится, когда я свищу! — весело сказал он. — Ар-р… — и в шутку он попытался укусить волка на нос. Тот своими жуткими зубами схватил нежную человеческую кожу сбоку на горле — одним поворотом головы он мог бы вырвать мальчишке мышцу, артерию и гортань, но не сжимал зубов, а Олмер явно уже совсем не боялся. Волк с повреждённой лапой нетерпеливо заскулил, напоминая о себе. — Uh, entschuldige, d'lieb'Freund![28]

— Зови сюда остальных, — тихо скомандовал Сашка. Горька кивнул и исчез…

…Волки[29] кругом выстроились вокруг тела павшего в бою с крылатым зверем друга. Возвратившиеся наконец-то двуногие друзья стояли поодаль в молчании. От них пахло крепким сочувствием.

— Не нравится мне это, — тихо сказал Дик. — Если за нас вздумали взяться сторки, то чего доброго, до высадки наших мы не доживём.

Какое-то время все молчали. За восемь почти что лет скитаний и боёв со сторками они не сталкивались ни разу. Но о том, насколько опасны сторки — все помнили твёрдо. И какие против них шансы у одиннадцати человек?

Но они были земляне. И не собирались ни сдаваться, ни даже отказываться от борьбы. Гибель? Пусть, но в бою; к ней каждый из них был готов ежесекундно. Борьба? Отлично, без борьбы они не представляли себе жизни. И никто никогда не посмеет сказать о них: "Трусы!"

А сегодня они нашли друзей и союзников. Неожиданных и странных, но — тем интересней.

— Мы будем драться! — просто сказал Сашка, и все кивнули, соглашаясь с командиром — в одно движение.

И словно в ответ на его слова, разнёсся над лесом волчий вой. Стая плакала о погибшем, поднимая к небу морды.

А потом к её скорбной песне присоединились другие — почти неотличимые, но всё-таки человеческие! — голоса…

18