Волчья песнь (СИ)

Пи онк в дверь! Ворвавшись в ярко освещённую комнату, Горька разрядил поочерёдно оба ствола в начавших поворачиваться от пультов джаго. Экраны лопались, взрывались, выбрызгивали жидкость, и Горька услышал свой собственный яростный вопль…

…Девушки внизу вышибли окна и сейчас расстреливали и забрасывали гранатами тех, кто был в нижнем зале. Потом, отскочив, Люська из пулемёта начала крошить антенны…

…Мирко немного припоздал. Он остановил наливник сбоку от освещённого спуска в ангар, около которого стояли часовые — и буквально через минуту раздалась стрельба в диспетчерской, а потом — вспыхнул стоявший в двухстах метрах самолёт — в него попали несколько сашкиных ракет. Часовые закричали, один — бросился внутрь.

— Девчонки! — они скатились на землю. Мирко рванул рычаг и, пригнувшись, направил машину со всё ещё хлещущим из цистерны горючим прямо на освещённый проём.

Мелькнула перекошенная ужасом харя часового. Стекло разлетелось крошевом, раня лицо юноши. Он захохотал:

— А ну! — второй часовой, выбежав наружу, тут же упал — кто стрелял, Мирко не понял. Первый бросил оружие и рванулся к аварийному пульту; изнутри выбегали ещё джаго. Удар передка подбросил завертевшееся в воздухе тело, но бронированные створки уже начали закрываться. Мирко выпрыгнул, чудом миновав удара о стену, извернулся, как кошка, перекатился, срывая с плеча автомат. Он увидел, как огненная стрела — с невероятной скоростью и быстротой! — рассекла поле по всему пути следования наливника, высветив всё призрачным колдовским светом, бело-голубым. Мирко заметил и другое — огненная стрела, нагнав наливник, с лёгким хлопком превратилась в шар, охвативший всю корму — и горящая машина, корёжа створки ворот и сминая джаго, с возрастающей скоростью помчалась внутрь-вниз, в глубины ангара.

Загорелись ещё несколько самолётов. Мирко вдруг понял, что одновременно происходит масса событий, и он их все отмечает. Дико кричащий джаго прикладом замахнулся на Гальку, всё ещё стоявшую с зажигалкой — но ударить не успел.

В адском взрыве на краю поля потонул другой — в глубинах земли. Всех вокруг сбило с ног. Трещины и провалы возникали по всему огромному полю, в них заваливались, ломая крылья и взрываясь, самолёты. Опаляющий, жаркий вихрь пронёсся над аэродромом. Огненный смерч раскручивался над складами и казармами — взрывались всё новые и новые, и было уже светло, как страшным неестественным днём. Раки пламени хлестали из-под земли и из разрушенных зданий. Десятки джаго метались среди этого хаоса; диспетчерская, словно корабль в бурном море, проваливалась в землю…

…Когда горящий наливник пробил не успевшие закрыться ворота и устремился в подземные ангары, Дик и Машка выпустили гранаты в дверь склада.

Позднее, вспоминая происходившее, Дик понял, что из спас самолёт, стоявший на разгрузке. Когда гранаты разорвались внутри — секунду вроде бы ничего не происходило. Но потом из двери ангара ударила плотная, практически материальная, струя пламени, мгновенно растворившая и джаго, и платформы — так, словно их и не было.

Последнее, что запомнил Дик — самолёт, закрывавший их, вдруг содрогнулся и покатил по аэродрому, подталкиваемый пламенем, словно решил самостоятельно взлететь в небо.

Дика и Машку, потерявших сознание, вышвырнуло за колючую проволоку…

…Сашка, честно говоря, перепугался. У Димки прыгала челюсть, юноши не поднимались на ноги, выпустив оружие и руками вцепившись во взбесившуюся землю. По небу пролетали подброшенные вверх атмосферные истребители. Стальные щиты и куски зданий рушились сверху, убивая и калеча всё живое, земля вспучивалась, выпуская огонь, а в других местах — проваливалась, жадно всасывая его в себя. Падали и взрывались здания — в океане бушующего высокотемпературного пламени. И надо всем этим ужасом танцевал трёхкилометровый столб огня — это выгорали запасы орбитального горючего…

В Фахоту вылетели стёкла во всех домах, несколько зданий завалилось. На шесть километров в округе в лесах пожухла зелень. От сотрясения уш8ла под землю река, а на месте взрывавшихся ангаров позже возникло озеро.

Вырвавшиеся из-под контроля буквально адские силы не спешили успокаиваться. Но страх уже прошёл — уступив в Лесных Псах место полумистическому чувству восхищения. Сашка стоял в рост на фоне зажжённого им и его друзьями пожара, потрясал ружьём и кричал:

— Война! Вот это война! Вот вам война, уроды! Вы хотели воевать — вот вам война! Получайте войну и будьте прокляты — все, все, все, за всех!

Наверное, фигуры его и Димки были в самом деле непонятно-страшны, потому что джаго даже не пытались к ним приблизиться — в слепом ужасе шарахались в стороны. Димка хохотал, размазывая по лицу копоть с потом, губы у него полопались и брызгали кровью, быстро спекавшейся от жара. Сорвав куртку, он завертел ею над гололвой:

— Аоу! Сюда!

По качающейся — судорожными, затихающими рывками — земле бежала Бранка. Нина — с окровавленным плечом — поддерживала Мирко, который левой рукой зажимал рану над виском.