Волчья река

Моя дочь вся на нервах, и я не понимаю почему. Хочу спросить об этом – но я хорошо ее знаю. Сейчас не время. Она не хочет откровений, она хочет движения. Я оставляю ее и дальше расхаживать по комнате, захожу за Сэмом и Коннором, и мы вместе возвращаемся в гостиную и направляемся к выходу.

Но останавливаемся, когда раздается звонок в дверь. Сэм находится ближе всех к монитору; он отступает назад, чтобы посмотреть на кадр с камеры наблюдения.

– Это Кеция, – говорит он, и я открываю дверь.

Вид у Кец усталый. Она кивает мне, и я отступаю назад, пропуская ее в дом. Кеция обнимает Ланни, стукается кулаками с Коннором, и дети искренне рады видеть ее. Я вот не уверена, что рада. Запираю дверь и бросаю взгляд на Сэма.

– Я тут подумала, что мне нужно к вам заехать, – говорит Кец. – Вы все куда-то уезжаете?

Не нужно быть детективом, чтобы догадаться об этом. У всех нас в руках сумки.

– Да, уезжаем, – говорю. Я наполовину ожидаю, что она будет возражать, но, похоже, это известие ее скорее радует.

– Это хорошо, потому что моя маленькая беседа с полицией Вулфхантера прошла не очень хорошо. Эти славные парни, похоже, решили открыть и сразу закрыть дело, но они хотят, чтобы ты приехала туда и дала показания – не только о том, что произошло, но и о том, почему ты вообще контактировала с той умершей женщиной. – Кеция хочет спросить меня, но понимает, что делать этого не следует. Она знает, какого рода люди звонят мне и просят о помощи и что обычно это случается в весьма неприятных ситуациях. – Позвоните мне, когда будете там, – говорит она вместо этого. – Я не уверена, что можно доверять этим… офицерам. – Если б мы были наедине, она назвала бы их куда более неприличными эпитетами. – Похоже, что поблизости от Вулфхантера найдется не больше двух-трех юристов, так что я переслала тебе их номера для связи. Если не хочешь запоминать эти номера, то запиши их на руке перманентным маркером.

Такие предосторожности предпринимают активисты на разного рода шествиях. Я начинаю задумываться, насколько же плохое впечатление сложилось у Кец от разговора с вулфхантерскими копами – и насколько я рискую, таща своих детей в эту помойку. Смотрю на Сэма и вижу в его взгляде те же самые сомнения. Но он не отпустит меня одну, а я не оставлю детей здесь, в одиночку отбиваться от видеодесантников, которых Миранда Тайдуэлл выслала, чтобы уничтожить остатки моей репутации. Что бы ни произошло в Вулфхантере, мы будем справляться с этим так же, как и со всем прочим: вместе.

Я говорю Сэму и детям, чтобы шли к машине вперед меня. Когда Сэм проходит мимо, я вручаю ему свою сумку, и он кивает. Сэм понимает, что мне нужно поговорить с Кецией наедине. Закрыв дверь, я поворачиваюсь к Кец.

– Когда мы приезжали поговорить с тобой, ты не сказала мне, что съемочная бригада этого так называемого документального фильма уже в городе, – говорю я. – Почему?

– Когда я на работе – я на службе закона, – отвечает она. – Они не нарушали никаких законов, и, честно говоря, я сочла, что не следует лишний раз подпитывать твой гнев. Если ты будешь воевать с ними, то лишь сыграешь им на руку; они получат кучу наград за эту киношку, а твоя жизнь превратится в помойку. Просто держись подальше от них. Это лучшее, что ты можешь сделать: не давать им никакого материала для работы.

Она, конечно же, права.

– Это еще одна причина, по которой нам следует убраться из города, – говорю я. – Потому что я не могу гарантировать, что, если они сунут камеру мне в лицо, я не засуну ее им в задницу.

– Да, примерно этого я и боялась. – Кец пристально изучает меня. Взгляд у нее острый, словно осколок стекла – такой же, как у ее отца. – Ты все еще посещаешь этого терапевта?

– А что, не видно?

– Большинству людей – нет. Ты прошла через ад, Гвен. Сделай перерыв. Дай себе излечиться, прежде чем ввязываться в очередную войну.

– Я ценю твою заботу, но ты же знаешь, что у меня нет даже выбора.

Она качает головой.

– Просто постарайся не влезать в неприятности. Пожалуйста. Ты знаешь, что я поддержу тебя, если смогу, так же, как и Хави, но есть границы, которые я не могу переступать, а ты окажешься далеко за пределами моей юрисдикции.

– Знаю, – отвечаю я. Мы обнимаемся. У каждой из нас под курткой скрывается наплечная кобура, и это многое говорит о том, как мы обе смотрим на мир. – Береги себя.

– Ты тоже.

Включаю сигнализацию, запираю дом и направляюсь к внедорожнику. Кеция идет к своему угловатому патрульному седану. Она провожает нас до развилки дороги, до самого выезда на шоссе, потом сворачивает на проселок, чтобы обогнуть озеро. Фары ее машины скрываются вдали, а мы останавливаемся у обочины шоссе. Сэм смотрит на смартфон, закрепленный на приборной панели, – на нем развернута программа-навигатор.

– Ехать полтора часа, – говорит он и косится на меня при свете приборов. – Ты уверена?

– Уверена, – отвечаю я ему. – Поехали.

Когда мы покидаем Стиллхауз-Лейк, я ощущаю слабый, сдобренный виноватостью прилив облегчения. Как будто я убегаю от своих проблем, оставляя их позади и направляясь в неизвестность, как делала это раньше.