Волчья река

Потом дверь закрывается, и я не могу понять, кто из нас выиграл в этой стычке. Некоторое время хмуро смотрю на блестящую дверную панель. Что-то с этой женщиной не так. Я понятия не имею, что именно, не считая общей непривлекательной странности. Но на самом деле это не моя проблема.

Единственная разумная вещь, которую я могу сделать в ожидании звонка от Гектора Спаркса, – это вернуться в мотель, поговорить с Сэмом и, может быть, хотя бы отчасти понять, что заставляет его так нервничать.

* * *

Когда я звоню ему, он немногословен, но голос у него нормальный, да и разговариваем мы недолго. Я жду возле безупречно ухоженного газона Гектора Спаркса в течение пяти минут, пока не подъезжает внедорожник. Сэм в машине один. Я быстро залезаю внутрь и пристегиваю ремень, пристально глядя на него.

– Ты оставил их одних?

– Да, – отвечает он. – Мне нужно поговорить с тобой. Всего на десять минут, Гвен. И Ланни на страже.

– Хорошо, – говорю я, хотя на самом деле ничего хорошего нет. – Личный разговор? Это звучит подозрительно.

Он сразу переходит к сути:

– Гвен… мне надо, чтобы ты серьезно подумала об отъезде из Стиллхауз-Лейк. Потому что Миранда Тайдуэлл не собирается отступать.

– Ты говоришь так, как будто хорошо знаешь ее. – Он отвечает не сразу. – Ты ее знаешь?

Я захвачена врасплох. Я не знаю, как на это реагировать. Я, конечно, не вправе диктовать ему, с кем можно знакомиться, но эта женщина…

– Я ее действительно знаю. – Сэм говорит это тихо, и я вижу, насколько ему не хочется признавать это. – Мы познакомились после того, как я вернулся из командировки. Она встретила меня в аэропорту. Помогла заново приспособиться к гражданской жизни и… понять, как пережить смерть Кэлли.

Я чувствую нешуточный приступ ненависти – и подавляю этот приступ. Или пытаюсь подавить.

– Сэм, если вы с ней были любовниками, просто скажи уже об этом, наконец. – Я ненавижу, когда меня охватывает ревность. Но не могу и отрицать ее.

– Нет, между нами ничего такого не было, – отвечает он. – Послушай, я и раньше рассказывал о том, что был одним из той стаи преследователей, которая травила тебя в Интернете, но… это далеко не всё, что я делал и как делал. Она знает. И собирается использовать это.

– Использовать каким образом?

– Чтобы уничтожить нас, – говорит Сэм. Я поворачиваюсь и бросаю на него долгий пристальный взгляд.

– А она может?

Он лишь мимолетно косится на меня, потом сосредотачивает внимание на дороге. Мы уже поворачиваем на главную улицу. До мотеля примерно пять кварталов. Неожиданно этот путь кажется мне невероятно длинным.

– Она способна сделать всё что угодно, лишь бы заполнить ту бездонную дыру, где когда-то была ее душа, – говорит Сэм. – Это сделал с ней Мэлвин. Она опасна, Гвен. Для тебя и, быть может, для детей. Мне нужно, чтобы ты поняла это и подумала, как нам защититься от этого.

– Опасна ли она физически?

– Я не знаю, честно. Мне кажется, что я уже не понимаю, с какой стороны ждать неприятностей. Недостаточно просто приглядывать за тобой и за собой; нужно следить вообще за всем.

– Мы всегда это знали, – возражаю я. – Всегда. Триста шестьдесят, триста шестьдесят пять. – Это означает «360 градусов обзора, 365 дней в году». Наш личный шифр. И он пока не подводил нас. – Такое ощущение, что ты чего-то недоговариваешь. Я ошибаюсь?

– Нет, – говорит Сэм и делает глубокий вдох. – Еще я получил предложение от одной компании во Флориде. Им нужен частный пилот, который будет всегда наготове. Хорошее жалованье, премии за переработку, полный социальный пакет.

Мне стыдно, но первым делом я ощущаю глубокий ужас при мысли о том, что он нашел настоящую причину для того, чтобы бросить меня. Бросить нас. Я быстро загоняю этот страх внутрь и говорю:

– Поздравляю. Ты думаешь о том, чтобы принять это предложение? – Тон мой звучит обвиняюще, но я ничего не могу с этим поделать.

– Я не думал об этом всерьез. До тех пор, пока не появилась Миранда.

– Ты и вправду думаешь, что она не сможет найти тебя во Флориде? Она выследила нас даже в Стиллхауз-Лейк. – Я отворачиваюсь и смотрю на обветшавшие, выцветшие дома Вулфхантера, проплывающие за окном. Отчаяние, которое излучает этот город, действует мне на нервы. – Я сказала, что не собираюсь больше убегать.

– Я знаю, что ты это сказала. Но обстоятельства изменились.

– Разве? Ты действительно думаешь, что я боюсь какую-то рассерженную скорбящую мать сильнее, чем своего бывшего мужа, который свежевал девушек заживо? Я сказала, что не буду убегать, и я не буду. – Я говорю это жестко. Мне кажется, что сейчас я должна говорить именно так, поскольку это неопровержимая правда: если Сэм примет эту работу во Флориде, если он покинет нас… я не знаю, что это значит. Мы так старались не давать ничему имен и не навешивать ярлыки на то, что было между нами, и теперь я даже не знаю, что теряю; разве что… всё.

Я с трудом сглатываю.

– Сэм… я не могу сделать это. Только не сейчас.