Волчья шкура

Думай, Анчар, все равно ползешь еле-еле, не трать зря время. Крути «кино» назад.

Вот Мансур забрасывает малыша в машину. Немного раньше, на обочине, мальчишка опускает что-то ему в ладонь. Теперь Анчар знает, что это мелкие деньги. Кто рассыпал? Мансур. Зачем? Нарочно, чтобы приманить ребенка. Какого ребенка, случайно попавшегося по дороге? Нет, в Петах Тикве таких же пацанов полно. После школы стайками и поодиночке идут, вечером гуляют. Но Мансур с Билялем поменяли по дороге маршрут. Значит, знали про Мишу, про то, что он до обеда бродит по улицам, как Ирина сказала, и где бродит. Значит, заранее приметили необычного, белокожего? И Анчара использовали, как лоха-извозчика. Пока сходится.

Кстати, как там Ирина? Не отстала без практики? Нет. Вон «Форд» с зелеными номерами. Глазищи Ирины испуганные над рулем.

Не сходится. Если бы «дернулся» Мансур, было бы понятно. За похищение ребенка ему отломится по полной и даже с добавкой. Но Биляль? И Аллаха успел помянуть в известном словосочетании… Нет, не криминал это, Тут что-то гораздо серьезнее.

Анчар почувствовал, что приближается к верному ответу, он вот-вот прояснится. Но несколько дел делать оказалось затруднительно даже для него. Вести машину в плотном потоке, отпугивать грозной гримасой и взмахом руки приближающихся торговцев, следить за Ириной… А что делать с телом? Не катать же его по арабским деревням. Неизвестно, как с Мансуром сложится. У его рабочей «Шкоды» огромный багажник-фургон, но в морг превращать его не хочется. Что придумать? Вот ковры продают. Заманчиво, но не то… А там, по ходу, кажется, то, что нужно.

Возле теплицы выставлена забавная керамика для садов и палисадников. Тут и горшки, и фонтанчики, и фигурки животных, и обязательные аляповато раскрашенные гномики. Кич откровенный, но никто и никогда не отменит его право дарить радость людям. Огромные глиняные башмаки, амфоры.

Анчар свернул с дороги и остановился возле ряда кувшинов всевозможных форм, и размеров: от крошечных, которые можно поставить на ладошку ребенка, до огромных кадов, объемом с добрую бочку, с широким, низким горлом.

«Форд» тоже нашел место. Ира повела окаменевшими плечами. Как хорошо! Можно перевести дух, пока Андрей осматривает кувшины. Тот, Биляль, кажется, сидит неподвижно, заснул, наверное, с перепугу. Страшно, конечно, жутко то, что Ира видела в машине. Лучше и не вспоминать, но Андрей все делает ради Миши. Что, и кувшин выбирает тоже для его спасения?! Ого, огромный, прямо кадка! А Андрей подхватил его легко и несет к машине, укладывает в багажник. Какой сильный! Пора двигаться, хотя шея затекла и печет невыносимо. Но нужно терпеть и слушаться Андрея. Он все знает. Похоже, эти слова для Иры стали заклинанием.

*****

Биляль поднимается над холмами. Как далеко видно! Все видно! И его деревня, и деревня Мансура, и проклятый завод. И море!.. Так и должно быть. Теперь все и начнется! Вот-вот покажутся двери рая, и девственницы встретят его у входа… Он чист перед Аллахом и братьями, он свободен. Свободен! И заслужил и радость полета, и жизнь в раю.

Там, на земле, он сразу все понял, и все правильно сделал. Нельзя было выдать Мансура. Могла бы сорваться операция, могло пострадать восстание, которое вот-вот начнется. Кто же такой, этот страшный «русский», который на заводе казался пришибленным тихоней и доверчивым простаком? Непонятно… Даже сейчас, став навеки свободным, Биляль с ужасом вспоминал пытку, в которой почувствовал руку и опыт профессионала.

Непросто решиться на уход из жизни. Биляль понял, что чувствовали братья, которым посчастливилось стать шахидами. Страшно, жутко, больно. Больно еще до рывка. Потом темная, безнадежность пустоты… И радос-с-сть… С-с-сч-час-с-стье…

Радость уходила, как воздух из дырявого воздушного шара. Но он не падал вниз, а продолжал подниматься. Зачем? Какой прок от этого? Не все ли равно?.. Тусклым стало все вокруг. Подумаешь, все видно… Рай? Ну и что?..

Полет прекратился, увяз в густом блеклом тумане. Он увидел вокруг себя серые сгустки и понял, что это такие же, как он, ушедшие по своей воле. Он застыл комочком воздуха, чуть более плотным, чем просто прозрачный. И до скончания времен висеть ему студнем в этом призрачном тумане над землей, как и те, что зависли раньше. Но и это было ему все равно… безразлично…

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После большой арабской деревни дорога опустела. Только он и «Форд» сзади.

В голове все укладывалось по полочкам. Стало понятно, что Биляль и Мансур — мелкие пешки в какой-то крупной игре. И авария на заводе была не случайной, и он, Анчар, «прикормленный» классный парень, — всему нашлось объяснение. И есть в этой игре кто-то рангом повыше. Кто? Кому «шпана» должна была позвонить и доложить, что все в порядке? Стоп, Анчар, у вас же были одни учителя. С началом операции запрещено пользоваться средствами связи, которые можно засечь. Значит, Биляль после того, как договорился с ним, доложил о его согласии кому-то на заводе. Кому? Потом он отошел к Казему…