Волчья сотня

— Зря стараешься, любезный. Мы арестовали кондитера Лозового — этот милейший человек имел неосторожность заявиться на квартиру Кулябко, не обратив внимания на знак в окошке. Что с него взять — кондитер… Так вот этот господин скоро заговорит, кондитер, одно слово, ему много не надо. А когда он заговорит — ты будешь мне совершенно неинтересен… Сам понимаешь, что тебя ждет. Опять-таки ты ведь мужичок неглупый, ты понимаешь — когда заговорит Лозовой, он тебя представит в самом мрачном свете… Извини, любезный, я слишком мудрено для тебе говорю… Короче, будет на тебя всех собак вешать… А сейчас ты можешь на него наговорить… Кто первый запоет, тому больше веры.

Охрим уставился на Горецкого своими круглыми бледно-голубыми глазами, на лице его читалась напряженная работа мысли. Казалось, еще немного — и станет слышен скрип вращающихся в его голове жерновов. Полковник, почувствовав, что чаша весов колеблется и Охрима надо подтолкнуть, крикнул в соседнюю комнату:

— Ельдигеев!

Дверь отворилась и вошел невысокий унтер-офицер с невыразительным восточным лицом. Щелкнув каблуками, он замер в ожидании приказаний.

Охрим повернулся к вошедшему и побледнел. После первой встречи этот восточный человек вызывал у Охрима суеверный, почти животный ужас.

— Вашество, — повернулся детина к Горецкому, — все скажу, все как есть… Все, все, что знаю, — только уберите вы, Христом-Богом молю, басурмана эфтого… У меня от евонной рожи руки-ноги отнимаются!

— Это бывает, — удовлетворенно кивнул Горецкий. — Ельдигеев, выйдите пока.

Два дня отряд Мальцева простоял в селе — отдыхали после боя. Борис чистил Ахилла и кормил три раза в день, расчесывал гриву. Жеребец привык к нему и встречал тихим ржанием. Борис заметил, что больше всего Ахиллу нравятся размельченные подсолнечные жмыхи. Саенко раздобыл где-то целый мешок, Ахилл ел их с аппетитом.

С лошадью-то все было хорошо, вот с людьми не складывалось. Казалось бы, всего три офицера в отряде, делить им нечего, нужно держаться вместе. Но Борису был очень неприятен Осоргин, его злоба и жестокость, подчас абсолютно бессмысленная. Но ради дела он должен был проводить свободное время со своими сослуживцами. Поэтому Борис откликнулся на приглашение ротмистра Мальцева провести вечер за выпивкой.

— Присаживайтесь, господин поручик! — приветствовал его Мальцев, сидящий за столом. — Хозяин самогону обещал очищенного, говорит — тройного перегону.

— Как слеза, — подтвердил, появляясь, хозяин — крепкий высокий старик.

Все шло свои чередом, Осоргин хмелел быстрее всех. Он поглядывал на Бориса мутными глазами и искал повода, чтобы прицепиться.

«Черт бы побрал их всех! — с тоской думал Борис. — Зачем я сюда пришел? Что я хочу у них узнать? Надеюсь, что напьются и проболтаются? Как бы самому от этого пойла под стол не свалиться».

Он вспомнил, что слышал голос предателя там, на пасеке. Вернее, не голос, тот говорил полушепотом. И поэтому никак Борису не удавалось идентифицировать этот голос. То казалось ему, что слышит он что-то похожее в рокочущем тембре Мальцева, то проскальзывали знакомые нотки в надрывном голосе Осоргина. А ведь был еще где-то штабс-капитан Коновалов… Вот если всех троих попросить поговорить вполголоса… но вряд ли это возможно, да и вряд ли поможет.

Ну вот, кажется, началось.

— Ор-рдынцев! — Осоргин стукнул кружкой по столу и остановил белые глаза на лице Бориса. — Что вы все морщитесь, что нос воротите? Если вам пр-ротивно сидеть со мной за одним столом, зачем вы вообще пришли?

— Митенька, — укоризненно проговорил Мальцев, — Бориса Андреевича я сам пригласил. Мы должны вместе держаться.

— Я пойду, пожалуй, спать. — Борис поднялся с места, но Осоргин внезапно вскочил и толкнул его так, что он снова оказался на стуле.

Борис этим вечером тоже выпил лишнего, поэтому выдержка ему изменила. Он вскочил на ноги и не долго думая с размаху двинул Осоргина по скуле, так что тот отлетел в угол.

— Господа, господа! — Мальцев проворно бросился между ними. — Что же это за безобразие?

Осоргин сидел на полу, удивленно потирая щеку.

— Вот это да, господин поручик! — почти радостно протянул он.

— Откровенно говоря, Митенька, ты сам напросился! — в сердцах высказался Мальцев. — Так что претензий к поручику у тебя никаких быть не может.

— Это верно, — дружелюбно согласился Осоргин и встал с пола, причем сделал это достаточно энергично, что доказывало его относительно трезвое состояние.

— А хотите, поручик, я скажу вам, отчего вы меня не любите? — произнес он. — Оттого что вы хотите в этой войне совместить несовместимое — стать героем и вместе с тем остаться чистеньким, как рождественский ангелочек. Это вам никак не удается, поэтому вы злитесь на других.

— Не спихивайте с больной головы на здоровую, — рассердился Борис, — если мне противно смотреть, как убивают безоружных пленных, то это не значит, что я хочу остаться чистеньким. Я прекрасно понимаю, где нахожусь.