Волчья стая

Согласно разработанному плану, группа должна была добраться к цели на мини подлодке «Пикколо», предназначенной для осуществления диверсионных операций и разведки. Она представляла собой аналог карликовой лодки серии «СВ», созданной в итальянском флоте в годы войны, но имела более высокие технические характеристики. Кроме того, на «Пикколо» имелась усовершенствованная шлюзовая камера, обеспечивающая выход боевых пловцов из нее в подводном положении, новая гидроакустическая станция с болеедальним радиусом действия, два решетчатых торпедных аппарата для транспортировки торпед или мин, а также размещенные в легком корпусе подводные буксировщики.

До советских территориальных вод «Пикколо», с экипажем, подлежала транспортировке в специально оборудованном для этого трюме итальянского сухогруза. Далее ей предписывалось проникновение во внешнюю бухту Севастополя — Омега, в которой еще со времен войны ржавели подлежащие разделке старые суда. После этого, осуществив по возможности, покладку лодки на грунт, облаченные в легководолазное снаряжение диверсанты должны были выйти из нее, с помощью буксировщиков добраться до якорнойстоянки линкора и, осуществив его минирование, скрытно покинуть бухту. Затем, уйдя в нейтральные воды, дождаться в заданной точке возвращения сухогруза и на нем вернуться назад.

Ранним утром 20 октября 1955 года, из сицилийского порта Аугусто вышел итальянский грузовой пароход «Леонардо», следующий курсом на Одессу. На его мостике, рядом с хмурым капитаном, стоял исполняющий роль второго помощника, Винченцо Торриани, а в одном из грузовых трюмов на корме, оборудованном открывающейся в воду аппарелью, на съемных кильблоках[78] покоилась «Пикколо», с находящимся здесь же экипажем.

Курс и скорость «Леонардо», при подготовке операции были рассчитаны таким образом, чтобы пройти траверс[79] маяка Херсонес ночью, на расстоянии пятнадцати миль от берега.

Когда из-за горизонта появились первые лучи солнца и берега Сардинии скрылись вдали, Торриани перебросился несколькими словами с капитаном, после чего сошел с мостика на палубу, а оттуда, миновав надстройку, спустился по вертикальному трапу в кормовойтрюм.

— В его гулком пустом пространстве, тускло освещенном двумя, закрепленными на подволоке фонарями, удобно расположившись на лежащих на палубе пробковых матрацах, спали одетые в шерстяные свитера и гамаши, диверсанты. Двое из них — Грилло исухощавый подвижный сардинец Пелите, тихо напевавший какую-то неаполитанскую песенку, играли в карты.

— Как наверху? — поинтересовался Грилло, при появлении Торриани и отложил карты в сторону.

— Отличное утро, Джузеппе. Солнечно и тепло.

— Зато здесь чертовски прохладно и сыро, — буркнул капитан-лейтенант, после чего извлек из стоящего рядом вещмешка плоскую металлическую флягу и сделал из нее несколько глотков.

— Будешь? — протянул он флягу Торриани. — Настоящая граппа[80] из Фриули.

— Не откажусь, — рассмеялся тот и тоже приложился к горлышку. — Может быть, стоит разбудить парней? — кивнул он на спящих. Я пришлю Сантано с горячей пиццой.

— Пускай дрыхнут, — махнул рукой Грилло, — им пришлось здорово попотеть ночью. Ты знаешь, Джовани, я все время думаю об этой дьявольской базе. Не могу забыть, как мы с немцами штурмовали ее в сорок втором, а потом едва унесли оттуда ноги. Уверен, на дне бухты до сих пор лежат тысячи мертвецов.

— Да, — включился в разговор, задумчиво перебирающий карты Пелите. — У меня до сих пор перед глазами картина: рвущиеся снаряды, горящий причал, а по нему несутся автомобили с пьяными эсэсовцами, орущими «хайль Гитлер!». И на полном ходу в море.

— Зачем? — вскинул на него глаза Торриани.

— А чтобы не попасть в лапы русским морякам. Эсэсовцы их раненых, при штурме Севастополя, обливали бензином и живыми сжигали в воронках. А у русских есть пословица, «долг платежом красен».

— Откуда у тебя такие познания в их языке? — удивился Торриани.

— Мы были в этих местах почти два года, и я встречался с русской девушкой, у нее и научился.

— Ну да, и к тому же обрюхатил красотку, — ухмыльнулся Грилло. — У тебя возможно в этом городе есть сын или дочь.

Пелите опустил глаза и вспомнил свою последнюю встречу с Ритой, так звали девушку, весной сорок четвертого. Русские наступали, город пылал, и незадолго до отхода, отпросившись у Боргезе, он на несколько минут заехал в небольшой рыбацкий поселок, расположенный неподалеку от места базирования их отряда. Расставание было тягостным, и на прощание лейтенант оставил Рите адрес своих родителей в Арбатаксе, немного продуктов и миниатюрный золотой кулон на цепочке, с изображением Девы Марии.

— А все-таки, русские неплохие люди, — ни к кому не обращаясь, произнес он.

— Тебя, Франциско послушать, — нахмурился Грилло, — так эти «иваны» нам чуть ли не братья. А я их ненавижу. И с удовольствием подниму на воздух всех, кто на «Чезаре». Тем более, что за операцию нам отвалят солидный куш.

— И не только, — добавил Торриани. — В случае успеха, все участники операции будут представлены к Военному ордену. А это не только почет, но и пенсия.