волчья жизнь, волчь законы...

Пища делает с человеком удивительные вещи. Ещё двадцать минут назад человек был не в духе, но стоит ему слегка пополнить свой желудок, как, глядишь, он уже становится добрее, ленивее.

Сытый и слегка пьяный, со здоровым румянцем на круглых щеках, Мороз пошёл в штаб дивизии, где в секретной части работала его протеже.

Вера, смазливая девушка двадцати трёх лет, своей работой была обязана исключительно майору Морозу, который познакомился с ней два года назад в баре, несколько раз отвозил её домой; а, когда узнал, что она стоит на распутье, не зная, как ей строить свою жизнь по окончании института (её родители были простые крестьяне, из глухого села на краю Тернопольской области, стало быть, «блата» ей ждать было неоткуда), Мороз предложил помочь ей с трудоустройством, на том, правда, условии, что она, по малейшей его просьбе, будет всегда «принимать» его и никогда не отказывать.

Мимо двух высоких голубовато–синих елей, покрытых искристым снегом, по гладким гранитно-черным ступеням, сквозь центральный вход, Мороз зашёл в штаб дивизии, кивнул дежурному подполковнику, сидевшему за стеклом, поднялся на второй этаж и, свернув налево, по тёмному коридору прошёл в секретную часть.

У Веры как раз был обеденный перерыв, и она, заперев двери, пила чай с печеньем. Мороз постучал ей условным стуком.

– Здравствуй, милая! – сказал он, обнимая её, когда она, впустив его, заперла дверь.

Они поцеловались. Сняв шинель, Мороз повесил её на вешалку, сел за стол.

– Чаю хочешь?

– Не откажусь.

Вера налила ему чаю, подвинула блюдце с печеньем.

– Какие дела?

– Дела у женщин и прокуроров. У меня делишки, – ответил Мороз, отхлёбывая горячий чай.

– Как жена?

– Да как обычно. У тебя-то как?

– Да всё нормально.

После непродолжительной беседы Мороз обхватил Веру за талию, усадил к себе на колени. Дальше между ними произошло то, ради чего, собственно, Мороз и устроил Веру сюда…

Приведя себя в порядок, начальник продслужбы в прекрасном расположении духа сел за стол, закурил сигарету.

Вера застегнула все пуговицы на военной рубашке, одёрнула юбку, надела галстук, опустила воротничок и, поправив погон младшего сержанта, стала смотреть в окно.

– Ты чего?

Вера подавленно молчала.

– Верусик, ну что случилось? – майор поднялся и, подойдя к ней сзади, обнял её. Его широкие руки легли ей на плоский упругий живот.

Вера повернулась к нему лицом. В газах её читалось волнение.

– Виктор, я не знаю, как мне быть. – После непродолжительной паузы решительно выдохнула: – Одним словом, я должна тебе всё сказать. У меня есть парень… Мы любим друг друга. Мы встречаемся с ним уже два года. Я не говорила тебе это раньше, а вот сейчас решила сказать.

– Ну и? – равнодушно спросил он.

– Недавно он сделал мне предложение.

– Ну, так что ж? Если любишь его, вперёд, к венцу. На свадьбу только не забудь пригласить. Пригласишь?

– Виктор, я не понимаю твоего шутливого тона.

– Почему шутливый? Я на полном серьёзе.

– Об этом не может быть и речи. Как я ему объясню, кто ты такой?

– Ну, объяснишь, что я, типа, какой-то твой дальний родственник. Или, типа, просто знакомый.

– Виктор, речь вообще сейчас не об этом. Я хочу сказать, что так дальше продолжаться между нами не может. Я люблю его, понимаешь? И мне противно его обманывать.

– Милая, по-моему, ты классики перечиталась. Пойми, все так живут!

– А я – не все! – резко бросила Вера и отвернулась. По щекам её покатились слёзы.

Мороз, взглянув на часы, понял, что ему пора идти на совещание к командиру части, поцеловал Веру в белую шею, надел шинель, шапку, отпер дверь и сказал:

– До завтра, крошка. Закрывайся!

И вышел.

Уже на улице, шагая к штабу своей части, мимо солдат роты охраны, убиравших снег широкими лопатами, раздражённо думал про Веру: «Ничего. Перебесится. Пройдёт пару месяцев и всё утрясётся. И поймёт, что ей лучше быть со мной, чем без меня». – Мороз постоянно помогал ей, частенько привозил ей со склада продукты, то яйца, то масло, то мясо. «Она обязана мне по гроб жизни, – думал он, заходя в часть. – Никуда она не денется. А будет вымахиваться, так я ей мигом все источники материальной помощи перекрою. Тогда посмотрим, как она, птичка, запоёт. Пташечка!»

Глава 16

Наряд заканчивался в пять часов вечера. К этому времени «гуси» были измотаны. Они домывали полы, заканчивали уборку. Вынесли кастрюлю с отходами на контейнер, перемыли всю посуду. Новый наряд, принимая у них ложки, не досчитался трёх штук. Штырба пришлось сбегать в каптёрку.

Наконец, всё было закончено, старшина ОБАУ принял у Нытика наряд, «гуси» нового наряда занесли в столовую ящики с продуктами, а РМО пошло к себе в кубрик.

Старшина ушёл домой, а с солдатами остался капитан Иголка. Он проверил роту по списку вечерней проверки, отругал Куриленко и Якименко за плохую дисциплину, пообещал рядовому Рудому и сержанту Ржавин, что уволит их на следующей неделе, и ушёл в каптёрку. Там он включил телевизор и, лёжа на койке, стал смотреть.