Волчий берег (СИ)

На его губах появилась медленная, грустная улыбка. И пропала так же быстро.

– Ты спасла нас вчера.

– Чем?

– Они не хотели воевать. Это племена с болот, там слишком долго царило вырождение. И только девушка… только увидев, что слабая девчонка пытается выполнить свой долг, тогда как они всеми силами мечтают его избежать – это подтолкнуло их к битве. Они пошли, потому что ты пыталась сделать то, что должен каждый зверь – следовать за вожаком.

– Потому что я зверь?

Его глаза оставались непроницаемыми и я не узнавала это лицо. Словно в комнату вошёл не живой человек, а подвижная статуя, как искусные статуи дивов, которые я смотрела в поместье.

– Нет, Жгучка. Ты пошла за мной, потому что мы связаны. Потому что ты – моя душа, а я – твоя.

Что-то невесомое встрепенулось в моей груди.

– Говори.

– Помнишь сказку, которую рассказал Всеволод? Так вот, это вовсе не сказка. Такое случается на самом деле. Я, Жгучка, услышал твой зов, почуял твой запах и шёл за тобой от самих Осин, потому что знал – ты моя половина. Я выкрал тебя из Вишнянок и врал тебе, потому что ты моя половина. Моя душа. Я знал это, как только тебя увидел. Про Малинку соврал, чтобы не пугать, дать время к себе привыкнуть. Не все же с детства растут с такими сказками… не все мечтают встретить свою судьбу. Браслет, конечно, сильно скрадывает мой Зов, только теперь я понял. Но всё равно ты чувствуешь его, должно быть, не понимаешь, но чувствуешь. Ты пыталась перекинуться и спасти меня, несмотря на боль… потому что готова отдать за меня жизнь, как и я за тебя.

Я невольно прикрыла глаза. Его слова были чудесными, сбывшейся мечтой… если бы говорились иным тоном. Теперь он словно скучную грамоту вслух зачитывал.

– Мы могли бы быть очень счастливыми.

Он заговорил так глухо, что едва удалось услышать.

– Очень счастливыми. Но не будем.

Гордей стремительно вскочил. Покачнулся, с усилием устоял на ногах, сжимая в кулак прижатую к боку руку.

– Тебя доставят в безопасное место. Прости, что не смогу быть рядом. Прости, что не смог оставить тебя раньше, чем всё это началось. Теперь война, и на войне нет места парам и счастливому браку. Многие с неё не вернутся. Многие потеряют мужей, сыновей и отцов. Я не знаю… – впервые его голос сорвался, но Гордей тут же взял себя в руки и стал ещё прямей и строже. – Я постараюсь уговорить ведунов придумать, как сделать так, чтобы твоя жизнь не зависела от моей. Чтобы даже если я не вернусь, ты не страдала.

– Не вернёшься?

Всё тело заныло и заболело, когда я попыталась подняться. Что значит, не вернётся? Куда он?

– Не снимай браслет.

Гордей ушёл, не оглянувшись. За ним закрылась дверь, а я подалась вперёд и упала с невысокой кровати на пол. Мир снова схлопнулся, мною овладело безумие. Надо встать и идти к двери, пусть не получается, но я попытаюсь! Я буду пытаться!

Одеяло мешало, подол сорочки путался в ногах. Кажется, я что-то кричала и требовала, даже ругалась, но не смогла от слабости сделать и нескольких шагов.

Прибежали какие-то незнакомые женщины. Они ахали и охали, пытались поднять меня и уложить в постель, а я только видела, как за ними тихо вошла Малинка. На сестре сосредоточился весь свет.

– Малинка…

– Да, поди, успокой её.

Женщины подтолкнули сестру ко мне, она быстро села рядом, обнимая меня, спрятала лицо на моём плече. Нас оставили одних. Она что-то тихо шептала, а потом так же тихо заплакала.

– Ты не видела, Жгучка, что там было! Там… столько крови. Вся земля в крови, на траве кровь… целые лужи. Там… они убивали друг друга. На самом деле. Сначала я думала, самое страшное – то, что с тобой произошло, думала, ты умрёшь. Но потом ты потеряла сознание, а женщины сказали, ты в порядке. Потом про тебя все забыли, и про меня забыли. Начался ад! Эти крики, звон, рычание. И я… я видела это. Как они, те, что на конях, взмахивали своими мечами и опускали их… и опускали их! И кровь, – она растопырила дрожащие пальцы. – Везде кровь.

Сестра дрожала. Не могу сейчас думать о себе. Моей сестре плохо.

Вот так, сядем на кровать, закутаемся в одеяло. И можно немного покачиваться, как будто нас качают мамины руки.

– Я не могу забыть. Закрываю глаза и вижу… Как дёргается чьё-то тело в агонии. Как вываливаются… как кишки из живота… Как льётся кровь!

Малинка обхватила меня ещё сильней.

– Т-с-с. Не думай. Слышишь? Немедленно выбрось из головы. Подумай о чём-нибудь другом.

Но как можно думать о другом? Разве что…

– Подумай о Всеволоде. Или…

Моё сердце в который раз остановилось при мысли, что Всеволод или Ярый могли погибнуть. Малинка глубоко вздохнула: