Вот дела! Она мотает головой, но я точно слышу тихие шаги, два человека идут, тяжёлые, но ловкие, осторожно ступают! Ни с чем иным эти звуки не спутаешь!
– Значит, в зверином слухе дело! – Малинка глубоко вздохнула. – Значит, вот отчего Ясень не боится нас водить – он услышит людей заранее и успеет увести нас в сторону. А я всё думала – отчего он так рискует, столько нам позволяет? Отчего Гордей тебе всего одного охранника оставил? Ты же его душа.
– Толку от охраны? Наоборот, если их много, сразу видно – что-то ценное провожают. Правильно они решили – один волк-нюхач скорее нас от беды убережёт. Я думала, ты знаешь, ну, что мы запахи лучше чуем.
– Откуда? А ты, выходит, знала?! Могла бы и сказать! Тут не все оборотни, если что. – Обиделась сестра.
И правда, как-то я не подумала.
– Извини.
– Хорошо. Страшно было думать, что можно столкнуться с такими… ну, которые ту резню устроили у моста, а защитить некому. Мне даже спокойней стало.
И вот, когда уже мочи не было ждать, появились они – Ясень и Всеволод.
Сестра тихо ахнула. Да чего там, я сама от радости духом воспряла. И хотя знала, что шли двое, не могла не смотреть им за спины – вдруг Гордей появится? Остановится, увидев меня, и улыбнётся своей безумной радостной улыбкой.
– Ну, вот и хорошо. – Всеволод тоже улыбнулся, но он был таким уставшим, что тут же бросил свои вещи возле наших, сел и его глаза стали закрываться, а голос становится шёпотом. – Вот и хорошо, что я вас нашёл. Что вы целы.
– Давай я тебе одеяло достану, отдохнёшь. – Суетилась рядом Малинка. Он, верно, устал до смерти, раз не пытался отодвинуться от неё и состроить из себя каменную глыбу.
Жаль его было тормошить, но я не сдержалась, села рядом, прикоснулась к обтрёпанному рукаву.
– Как Гордей?
Мутные глаза Всеволода на миг разлепились.
– Жив, здоров, кошка. Не волнуйся.
Тут же его глаза закрылись плотно, голова свесилась на грудь, и Всеволод натурально заснул и не шелохнулся, даже когда Малинка укрывала его одеялом. Его птица тоже приблизилась, села на ветку ели и стала вытирать о кору клюв. Потом нахохлилась и заснула.
Мы переглянулись с сестрой и по глазам было видно, что она, как и я, думает – всё может наладиться.
В дальнейший путь мы отправились все вместе. Всеволод наши планы увидеть Гордея выслушал молча, говорить ничего не стал, просто свистнул селезня, взял часть вещей и повёл нас на север. Ясень был доволен, то и дело улыбался – не одному ему теперь приходилось с нами таскаться, не одному за нас ответственность нести.
О войне Всеволод не рассказывал, а мы и слышать не хотели. Что там может быть хорошего? Знать, сколько народу убили, сколько домов разграбили? Как именно? Нет, хватит нам своих ночных кошмаров.
Мужчины разговаривали ночью, когда мы с Малинкой спали. Я, правда, не совсем, сон мало в последние дни шёл, да и звериный слух невольно пригодился. Ясень спрашивал, как дела на границе и Всеволод вначале просто молча качал головой, а после стал рассказывать. Я разобрала далеко не всё, но хорошего мало. Зверей уверенно оттесняли прочь от границы, в глубину Тамракских земель и пока переломить ход наступления не получалось. Зато и потери среди зверей малые. Имущества, конечно, много покрали, домов пожгли, а жизней вот забрали всего ничего.
– Наш Князь не любит жертвовать своими людьми. – Кисло усмехнулся Ясень.
– Да. Но ему придётся.
Они переглянулись, на миг показалось даже, что они одного возраста – и молча разошлись спать. А я только крепче в одеяло куталась, старалась не поддаваться нахлынувшему отчаянию и думала – куда же мы идём?
Но я не могла не идти! Это отчего-то было не в моих силах, словно и не я собой теперь управляю, а тяга, какая-то непреодолимая власть, которая говорит одно – к нему. К нему – и ничего больше!
Тот день был краше прежних, солнечный, с чистым ласковым небом. Целый день мы пробирались по лесу, забитому валежником, обошли две горы и мы с сестрой так измучились, что потеряли последние силы и были готовы упасть, как Всеволод в вечер своего появления, и уснуть.
– Немного осталось. Тут неподалёку стойбище небольшое, пять дворов. – Всеволод указал на фруктовый сад по левую сторону от тропинки, по которой мы сейчас шли. – Там переночуем.
Я кивнула, потому что говорить себя заставить не могла. Хотя нет… пришлось говорить.
– Мне нужно… отойти. Малинка, пойдёшь?
Она покачала головой, даже отказаться вслух не смогла. Остановилась, с трудом заправила под край косынки выбившиеся пряди – а они раз – и снова на лицо лезут! Хочешь, не хочешь, а улыбнёшься, такая она милая.
– Я быстро.
Кусты, однако, были редкими, деревья тонкими, пришлось глубже в лес забираться. Груды валежника словно испарились, всё на версту видать!
И вот что странно – с ног вроде валишься, а когда стыд тебя берёт, не на людях же свои дела делать? – и усталость прочь отступает. Я сама не заметила, как забралась далеко в лес, только когда тихо совсем стало, тогда и остановилась.