Волчий берег (СИ)

Всеволод дёрнулся. Он меня слышит… Не знаю, как и отчего, но слышит.

Только вот слушать не собирается. Отчего-то ему важно мня спасти, важнее своей собственной жизни. Безумец… Мне пока ничего не грозит! Они собираются отдать меня отчиму, а после выдать замуж за Царейко, того самого, за кого подругу мою выдали. После свадьбы и будет грозить… но не раньше.

– Поехали!

Главный развернулся, я в последний раз встретилась глазами со Всеволодом.

«Не смей! Отвечаешь за сестру»!

И больше не могла смотреть – заметили бы. Отряд быстро двинулся по дороге, а я только и молила небеса – пусть он не бросится, пусть не бросится! Только бы жив остался! А я как-нибудь сумею спастись, вывернуться, сбежать, не впервой.

Но его не остановят мои просьбы и приказы, хоть он их и слышал. Разве что на секунду-другую.

Дурак, какой дурак! Сожмёт сейчас зубы и с последних начнёт, как только отряд спинами развернётся. После перекинется… и окажется в такой же сети, как я. Только приказа не трогать никто отдавать не станет.

– Жгучка? Где вы?

Голос… Она кричит? Глупая Малинка!

Но княжеский отряд не услышал. Крики тут же прервались, похоже, не без участия Ясеня, который наверняка слышал отряд, слышал – что-то не так и заставил Малинку замолчать. Спасибо ему.

А потом… Всеволод ушёл. Тихий шорох, лёгкий прыжок – и тишина. От сердца отлегло. Если бы он бросился… выбил бы мне, верно, возможность уйти, но какой ценой?

Я бы никогда себе этого не простила. Никогда!

Ехали мы долго, быстро, по большей части молча, этого требовало странное колдовство, которое колдуны почему-то называли «нелюдским». Пелена скрывала отряд под покровом тишины. Левак, который сидел за моей спиной, вёл себя спокойно, щупать не пытался, да и вообще обращался как с тюком тряпья.

А я понять не могла… как всего за миг судьба моя снова взбрыкнула, скинула с себя и сбежала, задрав хвост, словно балованная кобыла.

Не в первый раз со мной такое происходит. Тогда, когда Гордей перекинулся и на врагов бросился, тоже в один миг всё решилось. Большая моя часть восстала и осознала, что этот зверь – мой.

Всего за миг было решено то, чего больше никогда не изменить.

А когда очнулась? Всего за миг мы с ним расстались. Только обрела своего суженого – и тут же потеряла.

Выходит, с этим смириться не смогла? С тем, что меня так легко бросили? Всё стремилась к нему, хоть на минутку, хоть издалека увидеть и убедиться, что Гордей в порядке, и не просто. Что он всё ещё навечно мой.

Но снова миг – и я уже в плену, возвращаюсь туда, откуда бежала. Растерянная, сбитая с толку… Не зная, что дальше.

Это тупая усталость, что ли, заставляет теперь сидеть смирно, словно я сдалась? Можно бороться с людьми, может, даже победить, но как справиться с этим Мигом? С тем, что навсегда меняет твою жизнь?

Я закрыла тогда глаза и ни о чём не думала.

Позже сеть с меня распутали и сняли колдуны, скрутили руки верёвкой, но всё равно ехать стало проще, хотя бы кости не выворачивало. Кони, верно, также были заговорёнными. Дорога ложилась под их копыта, словно ровная полоса.

Скрываться отряд не особо скрывался – ехал себе через брошенные деревни, по ровным полям, всё больше приближаясь к людской границе. Я знала, что мы близко к ней шли, Всеволод говорил, но не думала, что настолько.

Вечером остановились на ночёвку. Меня заперли в комнате дома на окраине какой-то деревни, где вся середина была сожжёна. Я поглядела в окошко, мало что увидела, но и увиденного хватило, чтобы тоской захлестнуло с головой – чёрные остовы когда-то крепких домов, словно огромные гнилые зубы, вонь гари, серый от пепла ветер, брошенный вдоль дороги хлам, большие обглоданные кости то ли коровы, то ли лошади на обочине. Разруха, смерть и мрак.

Трогать меня не трогали, не разговаривали, еды дали. Я и сама старалась тише стать и на глаза никому лишний раз не попадаться. Стерегли так, что и мышь не проскользнёт – и у дверей и у окна по охраннику.

Спали недолго – с раннего утра отряд снова двинулся в путь, мне даже толком умыться не позволили, но зато и связывать больше не стали. И снова неслись по дорогам, словно на крыльях летели.

Вскоре я поняла, что завесу беззвучную колдуны сняли. Люди стали переговариваться, веселиться, всё больше мечтали о том, куда деньги полученные за возвращение наследницы Софийко денут.

Оказалось, что мы границу Тамракских земель пересекли, и уже по людским землям едем. Две недели – и я в гости к Великому князю попаду, в его расписные терема, что в самой середине столицы, прям хоть прыгай от радости!

Сердце, тем не менее, было не на месте, тоской полнилось. Меня увозили от него, увозили всё дальше. Каждый шаг словно отрывал внутри что-то живое, истекал болью, оставался на дороге кровавыми каплями.