Волчий яр

– И всё-таки, гос… товарищи, вам стоит признать: голос Камионского божественен! – настаивал он на своем. Впрочем, разбираться в современных исполнителях романсов и арий токари, разумеется, не могли. Поэтому оставались лишь Марфа и Енох. – Что вы скажете, Марфуша?

– Не забывайтесь, товарищ Розенберг! – вспыхнула швея. – Я вам не Марфуша, а товарищ Марфа!

– Прошу вашего прощения, товарищ Марфа! – подобострастно и несколько наигранно извинился Мефистофель, прижав к груди снятую пластинку.

– Перестаньте паясничать, товарищ Розенберг! Вам бы в театре играть, – произнесла, чуть оттаяв, девушка. – Извинения принимаются.

– О, нет! Мое призвание – юриспруденция. Я призван защищать людей, нещадно презираемых обществом и государством всего лишь за то, что они вольны мыслить по своему и желают для окружающих лучшей жизни!

– Поистине правое дело, – поддержал его Воронцов.

– Товарищи, вам не кажется, что вы скатились до пустой светской болтовни? – вновь завелась Марфа. – А между тем позабыли, что перед нами выступал товарищ Бабенко, что куда важнее, нежели цыганские романсы буржуазных певичек!

– Анастасия Вяльцева, между прочим, выбилась в эстрадные певицы из горничных! – напомнил Феликс. Как раз в этот момент зазвучал ее поистине приятный меццо-сопрано:

«Я молчу, не смею выразить словами,

Отчего бледнею, по ночам не сплю.

Догадайтесь сами, догадайтесь сами,

Сами догадайтесь, что я вас люблю!..»

Голос Вяльцевой Филиппу понравился определенно больше голоса Паниной. Тут и спорить не о чем. Да и репертуар у нее был что ли позадорней, не такой траурный, как у Варвары Паниной.

– Товарищи, имейте совесть! – взывала к собравшимся швея. – Давайте же дослушаем товарища Бабенку!

– Во-первых, мы его уже дослушали. А во-вторых, он нам еще не товарищ, – неожиданно заявил молчавший Енох. – Для этого должно пройти голосование.

– Так не будем же его откладывать! – нашелся Розенберг, вернувшийся за стол. – Но прежде чем проголосовать за включение товарища Бабенки в число наших соратников, я хотел бы разъяснить, какую ответственность и какие обязанности возлагаются на членов Партии.

Филипп весь подобрался, стал внимательно слушать то, что ему скажут. Все замолчали и лишь неподражаемая Вяльцева продолжала свой романс:

«…Если я в смущеньи робкими глазами

Каждый взор ваш жадно, трепетно ловлю…

Догадайтесь сами, догадайтесь сами,

Сами догадайтесь, что я вас люблю!

Если я в забвеньи с вашими устами

В жаркий поцелуй уста свои солью…

Догадайтесь сами, догадайтесь сами,

Сами догадайтесь, что я вас люблю!..»

– Итак, товарищ Бабенко, организация, в которую вы удостоились чести быть приглашенным вашими друзьями по цеху, является Лукьяновской ячейкой Киевского комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии, – торжественно продекламировал Розенберг, поднявшись. Лицо его напрочь скинуло маску юмора, превратилось в физиономию настоящего дьявола. Глядя прямо в глаза Филиппу, лукьяновский Мефистофель продолжил: – На текущий момент наша Партия самая большая и единственная оппозиционная сила в стране, способная взять власть в свои руки. Наши комитеты существуют более чем в 30 городах Империи и активно содействуют достижениям наших главных целей как-то: свержение самодержавия и установление демократической республики, которая обеспечила бы введение 8-часового рабочего дня, равноправие всех наций, уничтожение остатков крепостничества в деревне, распределение помещичьих земель между крестьянами и прочая. Наши, без сомнения, справедливые и однозначные требования абсолютно неприемлемы правящему монарху и его свите. В этой связи на нас открыта охота. Вы должны четко понимать, товарищ Бабенко, что присоединившись к нам, вы становитесь врагом для полиции и жандармов.

– А я их другом никогда и не был! – гордо парировал токарь.