Волчий корень

Каракозов остался сидеть на возвышении, словно одинокий сыч на суку, лениво вращая лысиной. Потом отстегнул с пояса мобильник, набрал номер Клюквина.

– Привет, Вова… Задание у меня для тебя… Напугай Гайкина, чтобы он выбросил из головы неумные мысли.

– Так он же по тексту теперь говорит…

– Не важно. Шеф велел поправить чуть-чуть… Не знаю, как, но ты сам придумай. Отвези, например, на развилку трех дорог, куда-нибудь в лес, и оставь там голым. Чтобы комаров покормил. Комар нынче злой. Был на рыбалке? Ну, вот. Действуй.

– А если он дрыгаться по пути начнет?

– Придави, но не до смерти. Сегодня оформить надо.

Клюквин Вова понимал с полуслова: напугать Гайкина. Сегодня… Чтобы волосы поднялись дыбом…

Каракозов отключил мобилу, набрал номер Прахова.

– Процесс пошел, Николаич. Вова дает гарантию.

– Хорошо. Потом… Сейчас мне некогда, – сказал тот и отключился.

«Пуганая ворона куста боится…» Леонид Иванович покраснел от этой мысли. Боязнь – признак беспомощности. Страх может привести к поражению в самый неподходящий момент. Полковник Прахов может быть опасен.

Он посмотрел в урну. Там лежал только что выброшенный Праховым окурок. Людей, подобных Прахову, не мало. Как и этих окурков. Почему он пошел за ним? Ведь говорят же, что незаменимых людей в природе не бывает…

Тем временем директор частного охранного предприятия Клюквин готовил акцию устрашения. Не первый раз он проводит ее. Ничего сложного в том нет. Нужна лишь машина да трое крепких парней с дубовыми мозгами и масками на мордах. Остальное дополнит возбужденная психика. Даже без оружия можно творить чудеса. А если с оружием – например, с ножом для разделки туш, то результат заранее обеспечен.

Парни будут всё те же. Двое дурачков, отслуживших в войсках по два года, но не прошедших в органы внутренних дел по заключению психиатра. Конченые дебилы, способные лишь носить форму и стрелять из различных видов оружия. Как их в армию только взяли. Впрочем, об этом их никто не спрашивал.

Парни молча выслушали указания шефа. Взять Гайкина Эдуарда, посадить в машину и отвести на лоно природы – глубже в лес, подальше от человеческих глаз. Либо сунуть в погреб и держать там, пока доблестная милиция не освободят «жертву покушения».

Они так и сделали. Вечером дождались, когда Гайкин вышел из цеха и, распахнув перед ним дверцу огромной иномарки, на глазах у нескольких рабочих торопливо впихнули внутрь салона.

Эдуард при посадке сильно ударился коленом. Колено нестерпимо болело. На лице у него торчала повязка, к губам прилипла клейкая лента. Бандиты не хотели, чтобы тот видел дорогу и разговаривал во время пути. Жаль. Иначе наговорил бы им кучу разнообразных слов. Он задал бы массу вопросов. О смысле бытия, например, или о том, есть ли жизнь на Марсе. Но он не мог.

Машина вначале шла по городским кварталам – колеса ударялись на выбоинах. Затем дорога слегка улучшилась. Ехали около часа и дважды останавливались. Бандиты словно что-то подыскивали. Наконец их «Лендровер» остановился.

– Выходи, приехали. Мы будем тебя пытать, пока ты не скажешь.

Со рта сорвали ленту. Едва не вместе с губами.

– Что вам от меня надо?

– Денег три миллиона. «Зелеными»…

Бандит под два метра ростом приставил к нижней челюсти револьвер и с силой надавил. Зубы у Гайкина сомкнулись. Изо рта донеслось мычание. Трое парней захохотали. Им было смешно. Мужику за сорок, а он мычит.

– Ну что, Эдуард? Будем говорить?

Гайкин ответил кивком.

Гигант убрал ствол. Как только не выстрелил. Мог ведь случайно нажать на спуск.

– Короче, базар такой, – продолжил он. – Ты нам гонишь конкретные бабки, а мы тебя отпускаем домой.

– Пешком, – добавил маленький.

У Гайкина дергался подбородок. Помешались на деньгах братцы. От нервного напряжения усилился акцент. Бедняга Эдуард позабыл русский язык и перешел на чувашский. Это опять вызвало смех.

– Слушай, среди нас нет переводчика, так что ты постарайся. Прекрати изгаляться, говори по-человечески. Тебе же дело говорят. Ты гонишь бабки – тебе возвращают свободу. Неужели так трудно усвоить!?

Ладонь великана уперлась в голову Эдуарда и с силой толкнула к земле. Гайкин опрокинулся навзничь, перевернулся через голову и вскочил на ноги, качаясь. Шея болела. Ему даже послышалось, что она скрипнула.

– Перестаньте! – воскликнул директор. – У меня двое детей и жена! Нет у меня таких денег!

– Он ничего не понял, – усмехнулся двухметровый, приближаясь. Жертва пятилась в мелкий кустарник.

Гигант вскинул кверху ладонь, и Гайкин, дернувшись от испуга назад, запнулся о подставленную позади него ногу и повалился в кусты.

– Опять незадача вышла…

Эдуард возился в кустах, пытаясь подняться. Он уже не чувствовал себя директором. Это было давно и неправда.

Наконец он поднялся, держась за жидкие стебли.

– Его никто не трогает, а он падает!

Бандиты хохотали.

– Может подскажешь… Если три миллиона «зелеными», то сколько это получится? – спрашивали у Гайкина.

Гайкин отказывался понимать. Дураки, что ли? Или его пытаются разыгрывать? Три – это и есть три.

– Считать не умеет. Прикинь, Гаврош…