Волчий корень

Саня нагнул голову, сделался меньше на целый аршин: грибы ищет вдоль бетонных стен. Степаныч и вовсе сделался меньше. До проходной метров триста. Может быть, за ними сейчас наблюдают изнутри, но мало ли бродит ханыг вокруг да около – одному медный провод почудился вдоль забора. Другому – стеклянная тара. А может, они ищут грибы, скрипуны. Эти грибы растут повсюду – вдоль дорог, автомобильных стоянок либо в таких вот старых гаражах под колесами разбитых машин. А то, что они впитывают при этом в себя всякую гадость, так на то у людей разные причуды. Другому только такие и подавай – не каждый в состоянии выехать за город и набрать там экологически чистого продукта.

– Падаем… – сказал Царев, подходя к дереву и опускаясь в траву.

Степаныч улегся рядом. Пахло полынью, крапивой. Ожгло лодыжку ноги, возбудив в памяти давно забытое: четырнадцатилетний Степаныч с товарищем специально ходит по крапиве – ноги тренирует, чтобы подошвы быстрее окаменели. Говорят, каратисты в Японии только так и делают.

Клен, под которым они лежали, разросся в несколько стволов, образовав подобие острова. Один из стволов повис над стеной, перебросив в сторону двора мощный сук.

Степаныч вновь поднялся. Наташку, может, там хором дерут, а он планы строит, как артиллерист на закрытой позиции. Что от нее останется после этого?

Он ступил на пологий ствол и уцепился за него руками.

– Куда тебя понесло?

– Посмотреть надо хотя бы…

– Давай, я тебя подсажу.

– Не беспокойся. Лежи, отдыхай…

Степаныч стал было подниматься, но в этот момент взгляд его скользнул по плите ограждения и заметил крохотное отверстие – бетон выкрошился в самой тонкой части плиты. Через отверстие был виден весь двор, за исключением правой части, закрытой раскуроченным автомобилем. От бывшего «КамАЗа» осталась лишь рама и опрокинутая вперед кабина. Отсюда виднелась проходная – небольшое деревянное крыльцо и часть шиферной крыши. Дверь в проходной была нараспашку. Скамья вдоль перил. На скамье сидел охранник и читал газету, наклонив голову. Посмотрит в сторону здания и вновь в газету клювом.

Степаныч отпрянул от забора, глядя под ноги. Из-под слоя старой травы проступала асфальтовая дорожка. Для чего-то его в свое время положили. Деньги затратили. Саня двинулся тропинкой первым. Степаныч шагал позади. Шагали просто так, молча, от нечего делать. Должна же вывести куда-нибудь эта дорога.

Дошли до угла. Тропинка повернула налево, опять вдоль забора. Впереди застыло непонятное сооружение из бетона и силикатного кирпича. К нему тянулась линия электропередачи.

Оба товарища приблизились к зданию. Широкая двустворчатая дверь нараспашку. Окна выбиты вместе с косяками. Под крышей озабоченно токует голубь-самец. Лениво вспорхнул и пошел через пролом в стене в сторону поля. Голубиный гарем последовал за ним.

– Что это было, Саня?

– По-моему, насосная станция. Или отстойник. Здесь же автобаза…

– Точно.

Степаныч вошел внутрь. Весь цветмет выбран под метелку. На стенах виднеются следы, где некогда пролегал провод. Мощные электрические двигатели разобраны. От них остались одни станины. Поднять невозможно, а то бы их тоже сдали в чермет. Медная обмотка тщательно выбрана.

В конце помещения виднелась еще одна дверь. Царев и Степаныч приблизились к ней, вошли внутрь. Это был ход в подвал. Из бетонного углубления поднимались ржавые трубы. В подвал вела стальная лестница без перил.

Ступени вздрагивали под тяжестью тела. Одно неосторожное движение – и полетишь. Степаныч спустился вниз и махнул Цареву. Тот ступил на металл. Лестница содрогалась под его весом. Наконец он тоже спустился.

– И что?

Степаныч покосился на проем в стене.

– Видал?

В сторону бывшей базы шел тоннель в человеческий рост.

Степаныч нагнулся, вынул из ножной кобуры пистолет. Саня смотрел тоскующими глазами. Не мог он носить с собой винтовочный обрез – слишком громоздок он для такого деликатного дела. Под коленом не спрячешь, только за пазухой.

– Рискнем? – снова спросил Степаныч.

– Дай, я первым пойду.

– Ты без оружия.

Осторожно ступая, они двинулись в темноте тоннелем к светлому пятну. Под ногами попадались обрезки труб и битые кирпичи.

Наконец они уперлись в тупик. Трубы здесь уходили наверх. Когда-то была здесь стальная лестница, о которой напоминали ступени, под корень обрезанные газорезкой и торчащие теперь из стены. Не взобраться по ним, как ни внушай себе. Человек не птица, летать не может.

До поверхности всего несколько метров. Степаныч обошел вокруг труб. С противоположной стороны две трубы оказались прихвачены арматурой друг к другу. Временная лестница. Несколько ржавых стальных прутка, расположенных друг над другом.

Ефремов сунул пистолет в кобуру, ухватился за прутки и стал подниматься, бороздя спиной по стене. Потому и не стали их срезать, что лезть сюда не хотел газорезчик. Кому охота заниматься эквилибристикой с раскаленной струей в руках. Газовая резка металлов – это не цирк.