Волчий след (СИ)

— Я с этим разберусь, — пообещал он таким тоном, что я не могла сомневаться в его словах. — Тебе стоит ехать домой. Эллен, должно быть, волнуется.

— Что ты будешь делать? — спросила я обеспокоенно. — Ты ведь не станешь мстить Итану?

Едва Нейт посмотрел на меня, я осознала глупость своего вопроса.

— Конечно, нет. Он вел себя ожидаемо, и я его понимаю.

— Спасибо.

Нейт с нежностью поцеловал меня, и я немного успокоилась. Сбросив груз тревог и переживаний, я должна была почувствовать облегчение, но ничего кроме боли не испытывала.

Я раскрыла объятия и позволила Нейту выбраться из машины. Приехав домой, я поняла, что беспечность, которую он дарил своим присутствием, сохранить не удастся.

Сгорая от злости и стыда, я отказалась от обеда и закрылась в спальне, якобы для подготовки к тесту. В действительности же я безвольно лежала на кровати, смотрела в потолок и ожидала сообщения Нейта.

Но телефон безжалостно молчал, и я уснула в неудобной позе, о чем пожалела утром. Шея затекла, и мне пришлось оттирать ее в душе полных десять минут. Несмотря на угнетенное состояние, физически я чувствовала себя отлично, поэтому не могла притвориться больной.

В равной степени я хотела увидеть Нейта и боялась случайной встречи с Итаном. Мама, как истинный врач, заметила мое беспокойство.

— Ты здорова? — спросила она своим докторским тоном. Я скривилась, залпом допила кофе и решила, что лучше встретиться с обозленным другом, чем весь день терпеть мамину «заботу».

Не предоставив Эллен времени для расспросов, я попрощалась и выбежала из дома. Паркуя машину, я с облегчением заметила знакомый «фольксваген». Нейт обнаружился в холле, и я оттащила его подальше от хихикающих девчонок с целью допросить.

— Что вчера произошло? — спросила я взволнованно, стараясь прочитать на лице Нейта гнев или раздражение, но он только зевал.

— А что должно было вчера произойти? — спросил он томно, обнимая меня за талию.

Я закатила глаза.

— Разобрался с проблемами?

— Джейн, меня обижает твое беспокойство. Да, мне пришлось поговорить с Дэвисом, но я ведь не садист.

Его слова не помогли мне успокоиться, и я все думала об ответной реакции Дэвиса, но переживать было некогда: прозвенел звонок, и я побежала на занятие.

Одного шага в аудиторию хватило, чтобы заметить некоторые изменения. Дэвис выглядел мрачным, Эмбер очень обиженной, Ханна сменила недовольство на улыбку, а Итан… он выглядел опустошенным. Я извинилась за опоздание и заняла свое место.

Ханна выглядела, по обыкновению, веселой: Итан явно и словом не обмолвился сестре о нашей ссоре. Это уменьшило неутолимо растущий список проблем, но легче почему-то не стало. Как бы я ни старалась, но убедить себя в том, что все наладится, не удавалось.

Моя внезапная депрессия стала затягиваться. Будни действовали на нервы, Ханна превысила допустимый порог надоедливости, едва нашла нового парня, дома Эллен изнуряла меня расспросами. В итоге мне пришлось смириться с тем фактом, что я нигде не смогу спрятаться от своей реальности.

Еще сложнее было убежать от собственных мыслей. Меня повсюду преследовало мрачное эхо голоса Ричарда. Казалось, даже ветер стал шелестеть иначе, повторяя мой приговор.

«Год».

Нейт больше не дразнил меня своей преувеличенной радостью, однако и не скорбел вместе со мной. И это усложняло положение. Я была настолько раздавлена, что сомневалась в возможности почувствовать себя счастливой еще хотя бы раз. Все больше мне казалось, что тяжесть в груди, сотканная из прогнозов Ричарда, никогда не рассеется и станет частью моей жизни.

Все чаще я просила Нейта оставаться с Лили. Время, когда мне нужна была его страховка, прошло, и я могла уединиться дома, без риска, что кто-то погибнет от моей руки.

Смутное сочувствие в глазах Нейта была хуже откровенно счастливой улыбки. Я понимала его и одновременно не понимала: он готов был обратить меня, но также считал, что я получила по заслугам за свое упрямство. И ему было искренне жаль меня.

Возможно впервые, я увидела настоящего Нейта, который может быть безучастным и жестоким. Я не могла его винить, но рядом с этим новым человеком я чувствовала себя одинокой.

Я поступилась принципами и звонила Итану, пыталась все объяснить. Он отказывался слушать, и мне пришлось оставить его в покое. Я не стала говорить ему о своем иммунитете: это ничего бы не изменило, ведь я сознательно хотела стать оборотнем.

Итан тоже изменился. Или я просто слишком долго смотрела на всех через розовые очки? Первые мгновения моей вечности были изумительны, пока мыльный пузырь не взорвался на мелкие осколки.

Таким образом, Вселенная наказала меня дважды: она забрала моих любимых взамен того, что не свершилось.

Самобичевание и одиночество дополнились скукой. Я думала, что насмерть увязну в будничной рутине, как вдруг Нейт поведал колоссальную новость.

— Скоро полнолуние, — сказал он, когда мы обедали. Я от неожиданности подавилась кусочком пиццы и потянулась за колой.

— Нельзя же так шокировать! — возмутилась я, едва вернула себе способность говорить.

Нейт только улыбнулся:

— Ты все-таки странная.