Волчина позорный

— Так это. Я же кобель. Весь город знает. Я половину ваших в больнице откатал на кушетке в процедурной. Тебе не говорили? А боятся меня. Я же волчина. Загрызть могу, а то и застрелить, — Шура отложил ложку. — Ты знаешь, Зинуля. Надо мне будет, я полгорода завалю в койку. При этом как придурок сидеть и рисоваться перед знакомыми в парке не стану. С башкой пока всё в норме.

Но мне пока не надо. Никого. Кроме тебя, ясный день!

Слова моего мало? Я офицер или где? Тогда следи за мной. Я и на любом вооруженном задержании могу кого-нибудь трахнуть. Под пулями. Баб бандиток тоже — ого-го! Ты ходи за мной незаметно. Хорошее занятие. Свежий воздух, ножи, дробь-шрапнель летает, а я посреди этого концерта тёлок мну.

— Чё, ошиблась она, что ли? — Зина посмотрела в окно. — Вот лошадь.

— Так если б не ошиблась, то я бы и её прямо там, в парке. Мне по фигу — одна кобыла или сразу бригада закройщиц.

— А, может, это Борька был!? — охнула жена. — Этот красавец может. А вы-то похожи как. Оба красивые, здоровенные.

— Анне Петровне не ляпни по горячке. Здоровенных и красивых половина города.

Он не доел, взял портфель и поехал в УВД. Полковник посмотрел бумаги и сказал.

— За полдня найти гада в другой стране… Волчина ты позорный. Собирайся. И Тихонову скажи. Вместе полетите.

— Один полечу. Тихонову найдите тут работу. Что, преступления кончились? Бандюганы наши перековались в честных тружеников? Скажите, пусть Лосев командировку выпишет. И денег на два билета обратных до Москвы на самолёт. И в Кустанай на поезд.

Пока поезд задумчиво плёлся в Москву, Шура читал книгу Зощенко и жутко хохотал. С ним ехала бабушка лет семидесяти. Она сидела за столиком у окна, жевала яйца вкрутую, запивала кефиром и испуганно поглядывала на весёлого парня. Но лучше ведь ехать с весёлым, чем с пьяным.

В Клайпеду он прилетел поздно. Около одиннадцати. Поймал такси и через полчаса стоял у двери квартиры номер тридцать два.

Открыл Ромас и, увидев обтянутое футболкой тело, покрытое большими буграми мышц, остолбенел.

— Мне ваш друг нужен. Русанов Алексей Иванович, — сказала гора мускулов.

— Рома, не пускай его, — закричал из дальней комнаты Русанов. — Это из милиции за мной. Я его по голосу узнал!

Малович отодвинул вбок щуплого Ромаса и вошел в квартиру. Тут же грохнул пистолетный выстрел и пуля застряла в бетоне справа от Шуры, покрошив на пол штукатурку.

— Зайди на кухню, — Русанов наставил ствол на Александра и тихо вдоль стены пошел к двери.

— Пистолет у блатных взял? Значит, незаконное хранение и применение. Дополнительная статья, — Малович зашел на кухню и прижался к боковой стене справа за дверью.

— Ну, вот тебе и конец, — в кухонную дверь на левую сторону влетел Алексей Иванович, направил пистолет на Шуру, зажмурился и выстрелил.

10. Глава десятая

Все, кто из оружия стреляет в первый раз или редко выпадает им это счастье, всегда обязательно зажмуриваются. Кто-то за секунду до выстрела, когда вроде точно прицелились, а другие как раз в момент, когда рвут на себя курок. Науке этот феномен знаком, но она его не изучает. Потому, что мелочь. Вот какого пса не решается теорема Ферма? Это да! Мировой важности вопрос! Сотни тысяч «сапиенс» не зарплаты ради, а по приказу разума бьются с теоремой, но она, как чересчур хорошо воспитанная девушка — не поддаётся даже самым умным и симпатичным, окончившим МФТИ или имени Баумана.

Русанов сам не считал себя лихим ковбоем, поскольку в детстве не пулял даже из рогатки по воробьям, а из огнестрельного стрелял за пятьдесят лет три раза. В мишень после трёх стаканов водки у родственника-колхозника, в бутылку после баньки с пьяными «большими» людьми. И вот, наконец, в человека. Потому, что не служил, а где пострелять как не в армии!? В армию не попал Алёша случайно. Папа в тридцать девятом году после совместного похода в кино тоже случайно забежал с Алёшей в поликлинику к другу детства дяде Лёне и там у восемнадцатилетнего Алексея нашли тяжелое поражение сосудов головного мозга. Хотя дома никто признаков не видел.

В справке врачей прямого указания помереть не было, но между строчками читалось, что Алексей обязан был скончаться где-то через год. А зачем армии трупы в гражданское мирное время? Отпустил военкомат Русанова Алёшу загибаться в домашних условиях. И поступил он в кооперативный техникум, где учили на бухгалтеров. Там тоже даже из рогаток никто не стрелял. Девяносто процентов — девушки.

В общем влетел он на кухню, увидел справа Маловича, направил дуло ему в сердце, зажмурился и быстро нажал на спуск. Александр Павлович за полсекунды до полёта пули увидел за дулом закрытые глаза и просто присел. Ко всему при выстреле пистолет в неопытных руках метнулся дулом вверх и Русанов расколол в шкафчике позади милиционера несколько фарфоровых чашек и красивый глиняный графин с росписью «под Палех». Когда Алексей Иванович глаза открыл, то вместо умирающего в муках милиционера увидел его, стоящего на своих ногах, причём в руке он держал русановский пистолет и улыбался.