Волчина позорный

И всё осталось как было всегда. Но на их разводы и новые регистрации все наконец-то плюнули и Лысенко перестали исключать из партии да снимать с должности, потому как смысла мало. Через пару месяцев всё равно обратно всё восстанавливать. Но Лысенко стал веселее, радушнее и командовал вежливо, мягко. Правда, пить стал больше в разы. Но у каждого хорошего конца есть нехороший осадок. Пил подполковник ещё лет пять, потом у него заболела печень и он умер от цирроза. Анастасия вышла замуж за отставного полковника, такого же пенсионера, как и она сама. И они вскоре куда-то уехали. А куда — неизвестно.

Но всё это будет в семьдесят шестом году, а за пять лет до печального события сидели Лысенко, Малович и Тихонов у командира и разрабатывали схему допросов Седого и Цапли. Два дня размышляли. И придумали-таки.

— Тебя, Цапля, и тебя, Дед, взяли мы на адресах, куда вы пришли застрелить двух человек. Взяли обоих с оружием. Один даже расстрелять успел «хозяина» хаты. Вы их знали раньше, людей, которых убить пришли? — начал Александр Павлович.

— Да ты не торопись, начальник, — сказал Дед. — «Кум» уже знает, что мы у вас. Где нам ещё быть? Да и стукач у вас в мусарне проверенный. Он уже «куму» донёс весточку. Так что ты отловил пятерых лучших его помощников. А потому ты не доживёшь до утра. Тебя грохнут сегодня — к гадалке не ходи. Серебряков считает что ты оборзел и войной на него пошел. Но кто ты, мусор, а кто «кум»!

— Ну, про убийство меня сегодня я тебе завтра расскажу, — Малович даже не волновался. — Сесть-то вы один хрен сядете. Вот капитан Тихонов, напарник мой. Он, если меня грохнут, вас и разместит по шконкам. Ну, да ладно.

Вам мы пока предъявляем убийство кладовщика Иванова и шофёра фабрики кожзаменителей Кудряшова, которого с перерезанным горлом в реку сбросили. Если сами напишете, что пришли к нам и признались, мы про сегодняшнюю ночь забываем. Помогаете следствию и получаете по три года.

— Чё добрые такие? Придумали феньку какую, чтоб запрессовать нас наглухо? — засмеялся Цапля.

— Да хрена нам придумывать? — Тихонов засмеялся также ехидно, как Цапля. -

Знали вы и того и другого. Убили их в разное время. А так — общались, пили вместе. Вот по пьянке и сцепились. Вы оказались удачливей. И, самое главное — мотив преступления детский. Разругались, разгорячились и в бешеном состоянии их порешили. Не помните себя на тот момент. Верно? Получилось так. А могли и они вас пришить. Запросто могли. То есть вам повезло. Это бытовое преступление. Самооборона. Превысили пределы самозащиты. По три года на рыло, пацаны. Не более.

Дед долго думал и спросил.

— Ну, а если не так, то как?

— Ну, как… — Малович сделал паузу. — Семь преступлений по фабрике мы раскрыли. На зоне тоже наши стукачи баланду хлебают. Хорошие толковые «дятлы» по УДО выходят на пять лет раньше. Так нам отбарабанили, что Иванова и Кудряшова вальнули вы. И тут зависит ваше будущее от того, запишем ли мы это дело как бытовуху или как исполнение чьёго-то приказа. То есть как организованные убийства с целью устранения кому-то опасных людей. Статья уже другая. Может двадцать пять лет, может «вышак».

— С какого «вышак»? — возмутился Цапля. — Люди были плохие.

— Кого это треплет? — усмехнулся Малович. — В законе нет такого понятия. Плохие люди, хорошие ребята. Там есть преступники и потерпевшие. Вы потерпевшие или преступники?

Стало тихо. Говорить некоторое время было нечего, да и не хотелось никому.

— А у нас на сегодня нераскрытых сколько убийств по управлению? — спросил Шура Тихонова.

Володя полистал блокнот.

— Ещё восемь.

— Ну, вот их мы вам и добавим для полноты ощущений. Нам эти «глухари» уже во где! Плюс сегодняшний ночной расстрел, плюс Кудряшов с Ивановым, — Александр Павлович снял фуражку и стал использовать её как веер. Душно было в камере. — Что, не тянет и этот набор на расстрельную? Ну, тогда вы, пацаны, бараны тупые.

— Припёрли к стенке, мля! — согласился Дед.

— Чё надо-то? — наконец спросил Цапля.

— Есть вариант, что мы вас вообще отпустим и вы сразу свалите куда подальше от Кустаная, — пришиб обоих неожиданным предложением Тихонов. — Затихаритесь в большом городе на год. Паспорта у вас есть. А потом возвращайтесь обратно, к своим корешам. «Кума» Серебрякова уже не будет. Он точно сидит под расстрельной. Через полгода ему лоб натрут зелёнкой — и в рай!

— Хрен там — в рай. Его, суку, и в ад не возьмут, — тихо, но отчетливо сказал Малович.

— А как это вы нас не посадите вообще? — удивились Дед с Цаплей одновременно. — Уже всё ведь оформлено.

— Следователи вообще про вас не слышали ничего, — поднял вверх указательный палец Шура. — А это главное пока. Никто кроме нас и начальника управления, который целиком на нашей стороне, про вас не знает ни хрена. А вы сбежите на следственном эксперименте. Мы вас обоих на хату повезём, чтобы Цапля показал, как дело было, а вы вырубите Тихонова, когда я в туалет пойду. Ключи у него заберёте от «браслетов» — и ходу! Нам по выговору дадут, но зато мы получим больше, если не сказать, что всё!