Волчина позорный

Через день она остановила машину Серебрякова и он за час пути утонул в Татьяне как в омуте, из которого без помощи не выбраться. А ещё через пару дней «кум» заказал столик в «Туристе», о чём сразу узнал от Тихонова Шура Малович, и в десять вечера подполковник в шикарном гражданском прикиде был пьян в зюзю, нёс любовную ахинею и обещал Таньке райскую жизнь среди роскоши импортной, бриллиантов и золотых браслетов.

А тут мимо проходил какой-то поддатый ухарь, переодетый лейтенант «угро», случайно задел графин с грузинским дорогим вином и ещё более случайно опрокинул его точно на платье дамы Серебрякова. Не извинился и пошел дальше. Но «кум» успел поймать его за пиджак, поднялся и врезал мужику в ухо, а потом схватил за плечи и с размаха опустил его лицо в салат на чужом столике. И понеслось. Дралось человек десять, причём кто на чьей стороне воевал, никто разобрать не мог. Наряд ресторанной милиции вызвал подкрепление и большинство присутствующих показало на Серебрякова, как на зачинщика этой бойни. Его и еще двоих буйных скрутили и отвезли в изолятор УВД.

Капкан на крупного «зверя», поставленный Маловичем, скрипнул и захлопнулся.

14. Глава четырнадцатая

У Маловича была уникальная жена. И не потому, что каждая женщина вообще уникальна. Мужики-то, они попроще. Подражают сильным или богатым, удачливым или уважаемым, и этим похожи друг на друга. Подражать у многих неплохо получается, но это всегда заметно. Сам мужичок хоть и косит под кого-то выделяющегося, но слабоват, злой, трусоват, жаден, не читает книжек, а самая серьёзная удача для него — спрятать от супруги заначку, а она её найти не может.

Неповторимость женщин в том, что, кому бы она не подражала, какой бы ни была дурой, но у неё грудь третьего размера и бёдра в обхвате сто десять сантиметров. А вот учительница музыкальной школы, которая всё знает о Шопене и Бизе, грудь имеет почти незаметную и бёдра у неё как у курицы магазинной. Но и она гордится собой. Тем, что душа её живёт классикой искусств и о груди своей да бёдрах учительница даже не вспоминает. А от того, что мужчины её не видят даже через лупу, гордости собой от причастности к великому она имеет в избытке и не теряет никогда. И уникальна именно этим.

Мужики всегда оборачиваются и роняют слюни при виде дуры с выдающейся грудью, тонкой талией и полными упругими ягодицами, которые живут отдельно от её головы и прочих фрагментов тела. Они колышутся морскими волнами над тротуаром и тревожат мужские гормоны. Воображение сильного пола разогревается до кипения и кажется молодёжи, семейному дяде и даже деду, что вот уложи он свою горячую ладонь на эту задницу и счастье будет не только ему, но и всему человечеству. Такое вот оно туповатое — мужское население.

Зина Малович все формы имела отменные, но главным в себе считала умение любить мужа с сыном, дар мастера-хирурга и явно связанную с нечистой силой способность видеть всё наперёд. Не догадываться и логически предполагать, а именно видеть картинку как в кино, слышать голоса и чувствовать: каким увиденное станет через день, месяц, пять лет и больше. Эту свою природную причуду она считала компенсацией за слабое зрение. Операции свои сложные, полостные и поверхностные, она исполняла в очках с четырьмя плюсовыми диоптриями.

Что, кстати, в восемьдесят шестом году не помешало ей получить звание заслуженного врача республики. Почетное звание это установлено аж в 1940 году в РСФСР, Украинской, Белорусской, Узбекской, Казахской, Грузинской, Азербайджанской, Киргизской, Таджикской, Армянской, Туркменской союзных республиках и дарили его высококвалифицированным врачам всех специальностей, у которых больные помирали реже, чем выздоравливали.

Шура званием жены гордился больше, чем она сама и хвалил её везде при подходящей возможности. Но способности «ведьмы» поражали всех без исключения. И родных, и коллег, даже случайных людей, которых она успевала или обрадовать заранее, или предупредить. Иногда, хоть и не хотела Зинаида, приходилось-таки огорчать граждан преждевременно. Но, к счастью, только они одни ей не верили, шутили и за волос её не таскали, а вспоминали Зину только через время, как раз в час горя или беды.

Вот она довольному Шуре, который отловил и посадил в следственный изолятор начальника «ИТК 4» Серебрякова, и смяла тонус радости от макушки до пятки.

— Не получится у вас с ним ничего, — сказала она между делом. А дело было нужное — лепила пельмени. — Вы ему сможете доказать только драку в ресторане, но даже мелкие взятки от «цеховиков» — вряд ли. Кто его за руку поймал? Ты? Нет. А кто? Он даже как исполнитель убийств не годится. Не докажете. «Кум» сам пальцем никого не тронул. А то, что платил за работу убийцам, так он просто чужие деньги передавал одним людям от других. Он же не свои платил за определённую работу и не воровал государственные.