Волчица и пряности. Том II

Холо насупилась и замолчала, держа в своей маленькой ладони несколько монет. Заняться было совсем нечем, и Лоуренс учил её названиям монет, но даже ей — при всей её мудрости — было сложно разобраться во множестве монет похожего размера с однотипными узорами.

— Думаю, ты их запомнишь, когда станешь ими пользоваться.

Было заметно, что Холо воспринимает всё это слишком близко к сердцу, так что Лоуренс побоялся её дразнить и говорил осторожно, что уязвило Волчицу ещё больше. Она пронзительно взглянула на Лоуренса, а ушки под капюшоном гневно взметнулись вверх.

— Давай ещё раз! — крикнула она.

— Хорошо, тогда пойдём сверху.

— Да.

— Серебряный торени, серебряный филлинг, серебряный рют, фальшивый серебряный марийн, серебряный фарам, «Лысина короля Ламберта», серебряная монета Миттфингского собора, фальшивая монета Миттфингского собора, монета святого Миттфинга, монета Миттфингского рождества, а это…

— Послушай…

— Что? — Он поднял взгляд от монеток, лежащих в девичьей ладони.

Холо разозлилась, лицо было сильно нахмурено, и казалось, что она вот-вот заплачет.

Она впилась в Лоуренса взглядом:

— Ты надо мной издеваешься!

Тут он вспомнил, что говорил своему учителю ровно то же самое, когда пытался запомнить названия разнообразных денег. Лоуренс невольно рассмеялся.

— Р-р-р-р! — Холо обнажила клыки и зарычала.

Лоуренс поспешил объясниться:

— В епископстве Миттфинг правда выпускается очень много серебряных монет. Я совсем не издеваюсь!

— Тогда не смейся!

Тем не менее Лоуренс улыбнулся, когда всё ещё злая Холо снова посмотрела на монеты.

— Зачем им вообще столько монет?! Это слишком уж трудно.

— Их выпускают, когда появляется новое государство или когда страна разоряется, плюс к этому их без конца штампуют власти и священники, да и люди не прекращают создавать подделки. Серебряный рют изначально звали фальшивым торени. Но потом их стало так много, что они в конце концов были признаны отдельной валютой.

— Были бы они сделаны из кожи, я бы вмиг запомнила, — Холо понюхала монетки и раздражённо вздохнула.

Конечно, ведь Волчица может различать предметы по запаху. Однако Лоуренс всё же не понимал, насколько серьёзно она настроена.

— Прекрасный способ убить время, да?

Без тени улыбки в ответ Холо собрала монеты и пересыпала в руку Лоуренса.

— Ну всё, хватит. Я пошла спать.

Она проигнорировала укоризненную усмешку Лоуренса, встала и уж было пересела в телегу, как вдруг он спросил:

— А если придут волки, ты во сне услышишь?

— Естественно!

— Если нас окружат — быть беде.

Конечно, наёмники или бандиты представляют не меньшую угрозу, но человеческий язык они хотя бы понимают, и это немного успокаивает. А вот наладить контакт с волками куда сложнее. Совершенно непонятно, что может послужить поводом для нападения. Так что даже с Холо ему было неспокойно.

— Ну ты и паникёр! — Холо обернулась к Лоуренсу с ухмылкой: должно быть, понимала, что у того на душе. — Все животные, спят они или нет, неплохо чувствуют, что происходит вокруг. Только вы, люди, во сне беззащитны.

— Когда ты храпишь, в это с трудом верится.

Холо рассердилась:

— Я не храплю!

— Совсем тихо, но… — добавил он. Ведь всё-таки девушка посапывала, к тому же очень мило.

Однако Холо всё больше и больше хмурилась:

— Говорю же: я не храплю!

— Да понял я, — ответил он, посмеиваясь.

Волчица снова уселась рядом, прижалась к нему и сказала:

— Не храплю!

— Ну хорошо, хорошо!

Холо приняла всё так близко к сердцу, словно от этого зависела её честь, и Лоуренс почувствовал себя неловко под её пронзительным взглядом. С самой первой встречи она понукала им, и теперь торговец осознал, что уже успел с этим свыкнуться.

Похоже, Холо больше нечего было сказать, она недовольно скривила губы и отвернулась.

— И правда никого нет, — отметил он тихо, с мягкой улыбкой наблюдая за девушкой.

На широкой равнине, на сколько хватало глаз, не было ни души. Ему казалось, что, несмотря на слухи о волках, тут всё же должны быть люди, поскольку это самая короткая дорога в Рюбинхайген, но, обернувшись, он убедился, что и позади никого не видно.

— Слухи — страшная сила, — заметила Холо.

Она всё ещё глупо, по-ребячески дулась, отвернувшись от Лоуренса.

— Точно, — кивнул он, посмеиваясь над её поведением.

— Но всё-таки здесь кое-кто есть, — вдруг проговорила она уже совсем другим тоном и сию же секунду спрятала под плащ пляшущий из стороны в сторону хвост. Но тут же вздохнула со скукой.

До сих пор, если мимо них должен был проехать какой-нибудь торговец, она спокойно причёсывала хвост, не спеша его скрыть. Заметив её стремительное движение, Лоуренс немало удивился. Разгадка не заставила себя долго ждать.

— Пахнет овцами! Значит, где-то рядом их гадкий пастух!

Если в поле пахнет овцами, то и пастух поблизости. Всем известен необычайный нюх пастухов на волков. Говоря о пастухе, Холо сморщилась с явной неприязнью. Пастухи и волки враждовали испокон веков. Хотя, если уж говорить совсем честно, волки и торговцам враги, но Лоуренс решил об этом не напоминать.

— И как быть? Объедем?

— Нет уж, пусть бежит он. Мне скрываться незачем.