Волчица и пряности. Том II

Либерт спал, а Нора наблюдала за своими овечками. Лоуренс отложил в сторону грубую деревянную кружку и медленно протянул руку к Холо. Раньше он уже гладил её по волосам, но в этот раз прикосновение казалось каким-то сокровенным. Лоуренс дотронулся, и тут что-то произошло!

— Ой!

Холо вдруг подняла голову. Торговец молниеносно отдёрнул руку, и Волчица с недоумением посмотрела на него, но сразу же перевела взгляд. Сначала было непонятно, что происходит, но тут Лоуренс заметил, как вскочила Нора, а вместе с ней и её оскалившийся пёс. Вокруг были лишь тьма да аспидно-чёрный лес.

— Лоуренс, сюда! — вдруг неожиданно громко и уверенно крикнула Нора.

Он практически рефлекторно подчинился, но что-то потянуло его вниз, и он не смог подняться. Холо схватила Лоуренса за одежду и не позволила встать. Он хотел было возразить, но Волчица пронзительно посмотрела на него, пресекая любые попытки. Скажи она вслух, он услышал бы: «Наплюй на девчонку и держись меня». Похоже, Холо испытывала сильную враждебность по отношению к Норе. Он побоялся перечить и встал на ноги, когда она сама поднялась. Нора не обратила на это внимания: она зазвонила в колокольчик, висящий на конце посоха, отдала команду Энеку, чтобы он собрал заснувших у костра овец, и похлопала по плечу всё ещё спящего Либерта. Потом, чтобы костёр разгорелся ярче, она подкинула в него несколько поленьев, принесённых из леса.

Это были выверенные, спокойные движения. Лоуренс подумал, что застенчивость Норы с людьми подобна его собственной неуклюжести, когда он общался не с торговцами. Наконец проснулся и Либерт. Он тут же почувствовал напряжение и по взглядам Норы и Холо понял, что волки рядом. В страхе он прижал руку к нагрудному карману, где хранился чек на шестьсот люмионов, и отошёл назад, за спину собаке. Шерсть на хвосте Энека встала дыбом, его клыки обнажились. Меры по защите лагеря были приняты довольно быстро. В темноте раздавалось блеянье овец, тяжёлое дыхание Энека и потрескивание костра. Из чёрного как смоль леса не доносилось ни звука. В небе ярко светила луна. Не было и малейшего ветерка. Конечно, Лоуренс лишь простой торговец, он не ощущал в лесу чьего-либо присутствия. Однако Нора, Энек и даже сама Холо застыли, напряжённо глядя в дебри, словно пытались разглядеть сома в тёмном пруду. Очень странно, но волчьего воя слышно не было. На Лоуренса много раз во время его путешествий нападала стая, и каждый раз он слышал вой. Сейчас же стояла полная тишина, поэтому торговец начал сомневаться, действительно ли к ним пожаловали звери. Время тянулось бесконечно медленно. А воя так и не было слышно. Он не расслаблялся только потому, что доверял Холо, а она сейчас казалась очень серьёзной.

Либерт видел в Холо и Норе лишь юных девушек и чувствовал себя совсем по-другому. К совершенно бледному до этого момента лицу снова прилила кровь, и он стал с недоумением оглядываться по сторонам. В тот самый момент, когда Либерт собирался заговорить, произошло движение. Переложив посох вправо, Нора левой рукой схватилась за рожок, висевший у неё на поясе. Холо, похоже, это было неприятно: волки ненавидят звуки рожка. Волки обозначают своё присутствие воем, медведи трутся спиной о стволы деревьев, а пастухи трубят в рожок. Этот протяжный звук, который не способно издать ни одно животное, ни с чем не перепутаешь: он сразу говорит о пастухе. Громкие переливы утонули в ночной чащобе. Если там были волки, то теперь они знали: здесь умелый пастух. Но вой в ответ так и не раздался, противник хранил полное молчание.

— Мы их прогнали? — неуверенно спросил Либерт.

— Не знаю. Похоже, они отступили.

Либерт нахмурился, получив от Норы столь неопределённый ответ. Но заметив, что Энек перестал скалиться и начал собирать овец в кучку, рассудил, что опасность миновала. Наверное, он подумал, что лучше всего животных понимают сами животные.

— Здешние волки всегда так: почти никогда не воют. Даже не похоже, что собираются нападать, только пристально наблюдают…

Молодой служащий компании Ремелио снова побледнел, будто Нора рассказала ему о мертвецах, восставших из могил. Он оказался куда более впечатлительным и пугливым, чем был на вид.

— Действительно странно, что они не воют, — пробормотала Холо, всё ещё глядя в лес.

А Либерт, не понимающий, почему девчонка, которая даже не пастушка, рассуждает об этом, бросил на Холо снисходительный взгляд.

Нельзя сказать, что у Либерта был дурной характер. В городе множество подобных людей, но он подстегнул раздражительность Холо.

— Может, это и не волки, а духи погибших здесь путешественников.

Либерт тут же мертвенно побелел. Всё же Мудрая Волчица разглядела его трусость.

— Послушай, — подразнив бедного цыплёнка, Холо потянула Лоуренса за рукав. Она понизила голос, поэтому он наклонился поближе. — Я шутила лишь отчасти. У меня дурное предчувствие!