Волчица и пряности. Том VI

Он не знал, произвело ли его описание на девушку должное впечатление, но, похоже, по интонации Лоуренса она догадалась, что такое бывает скорее в сказках, и весело сказала:

— Но тебе будто и не досадно, что упустил случай ступить на такой путь.

Лоуренс, конечно, кивнул: досадно ему не было, ведь он с самого начала мечтал вовсе не о дороге, усыпанной золотом. Разве что порой закрадывалась мысль: а ведь ему бы удалось пройти по этому пути до самого конца, будь Холо рядом с ним.

Он прошествовал бы по дороге желаний, усыпанной обманными ловушками, не страшась соблазнов дьявола или проделок коварных богов; в нужный момент выходил бы на солнце или прятался в тень, неутомимо двигаясь вперёд, и наконец добрался бы до горы сокровищ.

Пожалуй, тогда история его жизни была бы увековечена в каком-нибудь предании, и его бы рассказывали ещё сотни лет.

Он бы уводил выгодные сделки из-под носа у маститых торговцев, выторговывал овец с драгоценным руном у именитых королей. Ему приходилось бы скрещивать мечи с разбойниками или пиратами и переживать предательство сподвижников.

Лоуренс задумался о том, как замечательно было бы разделить подобные приключения вместе с Холо. Правда, потом ему почему-то показалось, что ей самой всё это бы не понравилось, и он спросил:

— А ты бы хотела пройти по такой дороге?

Холо явно поскучнела. Как Лоуренс и ожидал, она не ответила кивком.

— Кому, как не мне, передавать людям сказания о тебе. Но чем меньше придётся рассказывать, тем лучше.

Он беззвучно хмыкнул: вот ведь упрямая! Холо одарила его сердитым взглядом.

Скорее всего, она солгала, заявив, что чем меньше придётся рассказывать, тем лучше. Если рассказчики и предпочитают чего-нибудь поменьше, так это других рассказчиков. К примеру, если бы кто-то вдруг вздумал с гордым видом расписывать, как мила спящая Холо, Лоуренсу стало бы неприятно.

— И расскажи лучше не про дорогу к деньгам, а про тот город с янтарём.

Другими словами, она хотела услышать не историю, полную захватывающих приключений, а рассказ об обычной поездке, наподобие других путешествий Лоуренса, и торговец прекрасно понимал почему.

Всё становилось на свои места, когда он вспоминал чувство, с которым рассказывал ей о гавани в дельте реки Кэльбе. Лоуренс только улыбнулся и продолжил, ничего не переспрашивая.

В городе янтаря он продал звериные клыки и кость, приобретённую на севере, взамен купив соль и солёную сельдь, а затем направился вглубь материка. Передвигался пешком, иногда садился на повозку или присоединялся к каравану торговцев; шёл через равнины, реки, горы, блуждал в лесах. Не обходилось, конечно же, без бед — случались и раны, и хвори. Порой он радовался, встречая в пути торговцев, которых уже считали погибшими, и смеялся, узнав от других, что его самого уже вроде бы давно нет в живых.

Холо слушала его молча, с горящими глазами. Наверное, Волчицу захватила мысль о том, что, хотя она живёт сотни лет, на свете осталось множество неведомых ей земель, а также удивило то, что невероятные, казалось бы, события случаются довольно часто. А главное — пожалуй, она представляла, как могла бы сопровождать Лоуренса на протяжении его странствий, пусть долгих, не столь уж захватывающих и едва ли достойных пера летописца.

Наконец Лоуренс поведал о том, как привёз в глухую горную деревеньку соль, взамен получив отменные шкурки куниц, и на том остановился. Он почувствовал, что, продолжив рассказ, нарушит негласное обещание, которое они с Холо старались держать.

Девушка тем временем успела привалиться к боку Лоуренса, сжав его ладонь.

Торговец рассказал о том, что испытал за два года пути, и было похоже, что долгое странствие утомило не только его, но и Холо: очень уж длинная вышла дорога, пусть и прошли они её рука об руку только в мыслях.

Куда Лоуренс двинулся затем, после того как оставил соль в горной деревеньке и нагрузил телегу куньими шкурками? К бескрайним полям пшеницы и городу у реки. Если он продолжит рассказ, то круг замкнётся, и путники останутся в нём навечно.

Но Холо не просила рассказать дальше: она понимала, что стоит заговорить об этом, и туманная грёза, окутывавшая их двоих, рассеется в мгновение ока. Интересно, что она чувствует? Сожалеет о том, что пустилась в дорогу? Или же вспоминает, каким удивительным было их совместное странствие?

Лоуренс решил, что девушка наверняка испытывает и то, и другое, а грустит именно потому, что история вышла столь захватывающей.

Из Кэльбе их дорога лежит не на юг и не на запад, где простирается неведомый им мир. Убедиться в том, что он существует, нетрудно: стоит лишь сделать шаг по ведущей к нему дороге… вот только они туда не пойдут.

Бог говорит, что в начале было слово и из этого слова возник целый мир.

Холо, прозванная богиней, пыталась создать настоящий мир из слов Лоуренса.

Разумеется, он не стал спрашивать, зачем ей это.

Сотни лет Холо провела в деревне людей. Воображаемые миры, должно быть, стали её привычной отдушиной.