Волчицы

Она ничего не заметила. Обменявшись улыбками и рукопожатием, мы разошлись по комнатам, я с совершенно пустой головой сел за письмо. Остаток дня в противоположность своим привычкам я провел вне дома. Несколько часов пробродил по городу в холодной серой мгле, но так и не успокоился. Я совершал безумство. Нарывался на катастрофу. Если Элен узнает... Тщетно пытался я трезво оценить ситуацию. Я чувствовал, что привел в движение силы, которые сметут нас всех. Если смотреть на вещи хладнокровно, мне могло грозить только одно - быть изгнанным, как мошеннику. Но в этом доме ничего не происходило просто так, само по себе. У меня было ощущение, что я живу в грозовой туче, которая каждый миг может пролиться смертоносным потоком. Бернар!.. Бернар!.. Как бы он поступил на моем месте? Он, повсюду приносивший с собой равновесие, здоровое начало? Стоило под его именем появиться мне... Я задыхался от бешенства. Бернар, и никто иной, толкнул меня в ловушку. Скоро я на законном основании буду носить имя Бернар Прадалье. Я ненавидел его и, честное слово, начинал бояться, словно тот, кто лежал в земле, в грязи, из которой когда-то вышел, все еще был в силах воздействовать на живых.

Приближалась ночь. Как и в первый мой вечер в Лионе, над погруженным во тьму городом переговаривались колокола. Я возвращался почти помимо воли и все больше торопился. Я нуждался в своей отраве. Наступающий обеденный час сблизит наши лица. Под конец я бросился бежать...

Сидя за накрытым столом, они ждали меня - Аньес слева от Элен, обе улыбающиеся; мы мило болтали; приглушенный свет оставлял в тени наши глаза, и это было к лучшему. Я размышлял о том, что между нами завязались узы более сильные, чем узы крови, и что при этом никто из нас ничего не знает об остальных двоих, - эта жуткая скрытая игра любви, затрагивая уж не знаю какую темную сторону моей натуры, доставляла мне удовольствие.

- Вы читали в лагере? - поинтересовалась Элен.

- Конечно. У нас были неплохие собрания книг. Помню даже... - Я вовремя спохватился. - Я никогда особенно не увлекался чтением, разве что от нечего делать. Но кое-кто из моих друзей читал с утра до вечера.

- Например, Жерве Ларош? - спросила Аньес.

- Гм... да... Жерве был из их числа. Благодаря ему я узнал кучу всякой всячины.

- По вашим рассказам я начинаю довольно-таки хорошо его себе представлять, - продолжала она. - Крепкий парень, жгучий брюнет.

- Почему жгучий брюнет? - перебила ее Элен.

- Не знаю, мне так кажется. Крупный нос... бородавка, нет, две бородавки около уха, левого уха...

- Ты заговариваешься, бедняжка, - набросилась на нее Элен. - Не так ли, Бернар? Но...

Я перестал есть. Мои руки, лежавшие поверх скатерти, несмотря на все мои усилия, задрожали.

- Что с вами, Бернар? - тихо спросила Элен.

- Ничего. Со мной ничего... но портрет Жерве... У Жерве действительно были две бородавки у левого уха.

Теперь из нас двоих большее потрясение, казалось, испытывала Элен.

- Ну и что? - сказала Аньес. - Что же тут удивительного?

Мы не сводили друг с друга глаз. "Она его знала, - подумал я, - я у нее в руках... попался!" И тут же сам себе возразил: "Она не могла его знать. Это совершенно невозможно". Впрочем, очень скоро я заметил, что сестры не обращают на меня никакого внимания. Они словно вступили в поединок: подначивали друг друга, сводили какие-то давние и непонятные счеты.

- С чего бы это мне ошибаться? - спросила Аньес, обращаясь к Элен, и тень улыбки скользнула по ее губам. Она едва сдерживалась, чтобы не выдать свое презрение. И как будто для того, чтобы положить конец бесплодному спору, миролюбиво добавила:

- Я даже уверена, что Жерве был из тех мужчин, у которых очень густо растут волосы на подбородке и потому после бритья кожа у них синяя...

И Аньес повернулась ко мне, призывая меня в свидетели.

- Все точно, - пробормотал я.

- Вот видишь, - бросила она сестре.

Элен опустила глаза и долго-долго катала шарик из хлебного мякиша. Аньес повернулась ко мне.

- У меня часто бывают прозрения. Но Элен не хочет мне верить.

Элен не ответила. Она встала, протянула мне руку и со словами: "Спокойной ночи, Бернар" - вышла.

- Спокойной ночи, Элен, - крикнула ей вдогонку Аньес, пожимая плечами и разражаясь смехом. - Бедняжка, - продолжала она вполголоса, - она считает меня дурочкой. Дайте сигарету, Бернар... Старшая сестра - это не шуточки. Вы, должно быть, тоже это заметили, общаясь с Жюлией.

- С Жюлией?

- Впрочем, это не одно и то же: вы были тогда ребенком. Зато я!.. - Она нервно курила, пуская над скатертью клубы дыма. - А ведь если бы не я... С одним ее роялем мы бы не протянули. Насколько я ее знаю, она стоит сейчас за дверью и подслушивает... Лучше уж пойду спать!