Волчок (СИ)

Пошел мокрый снег с дождем. Огонь на улицах и домах медленно и неохотно съеживался. Пересмешники, словно получив приглашение к столу, набросились на мертвые и спящие под действием сонных дротиков тела. Влад старался на них не смотреть.

—Их можно спасти. Иди к воде и прими мой дар. Никто больше не будет страдать,— нашептывал голос Владу в самое ухо, пытаясь сойти за его собственный.

Внушаемые мысли казались Владу привлекательными и разумными. Но он устал, физически и морально. Слишком много событий для него за день, за последние несколько недель. Слишком много последствий. Слишком много сил потрачено. И именно поэтому он не мог позволить себе все бросить. Дар Змея — опасная игрушка в неумелых руках и вечное яблоко раздора. Его нельзя оставлять.

Хотя Влад уже сомневался, что доберется до Змея. Тяжелая пластина мало того что оттягивала челюсть, так еще и цеплялась за ветер, норовя вывернуться и шлепнуть по голове, либо попасть под лапы. Мокрый снег крупными кусками лепил в морду, заставляя щуриться. Влад толком не видел, куда бежит и не помнил дороги. Животный инстинкт услужливо вел его к городским воротам той же улицей, по которой его вез сюда Ивар.

Пересмешники на пути почему-то разлетались вороньем, бросая добычу. Зато сзади послышался рык пополам с одышкой.

"Все-таки увязался", — огорченно подумал Влад, оглянувшись на хромающего седого оборотня. — "Прет как паровоз. А то старым прикидывался".

С последним усилием, волчок ускорился и оторвался от погони. Однако впереди ждала новая подстава — закрытые ворота и толпа Татьевых сторонников.

«Ну, все, пан или пропан» — невесело усмехнулся про себя Влад, и, сжав челюсти и мохнатые «булки», почесал прямо через толпу. Тролли, фавны и русалки двинулись на него, но так и не смогли бросить ни одну сеть. Остановленные неведомой силой, они обескураженно замерли и расступались перед волчком. Они не могли даже швырнуть в него сеть или камень. Их парализовало, как Влада тогда перед Лютомиром. Дело в чешуйке? Возможно, если Влад теперь частично ее владелец, то и Татия нечего было бояться.

Ворота снова были закрыты. Но они не должны были стать препятствием. В первый раз Влад через них уже убежал и вряд ли с того времени сильно растолстел. Но в тот раз у него не было при себе багажа. Проклятая кругляха не пропихивалась, какой стороной ее не прикладывай. Влад ощущал себя ребенком пытающимся просунуть фигурку со звездочкой в дырку для месяца. Теперь ясно, откуда взялось выражение «Ни в какие ворота не лезет». Оборотень перестал тыкаться наугад и осмотрел герсу. Семью клетками выше ряд между прутьями был больше. Влад полуобратился и полез на решетку.

Толпа нечисти воинственно оживилась, приветствуя старосту как последнего бегуна в марафоне.

Старый опоздал. Чешуйка уже провалилась, со стуком упав на мостовую по другую сторону ворот. Влад полез в эту же дырку, но не успел. Его схватили за хвост и грубо сдернули с ворот, отшвырнув в сторону, точно кота с занавесок.

Татий выплюнул клок черной шерсти и двинулся к Владу, замершему в ожидании. Верхняя губа волчка дрожала в неуверенном испуганном оскале. Рядом с трепещущим от страха сердцем едва теплилось несмелое рычание, больше похожее на храп хомячка.

— «Куда это ты собрался? — обычный старческий голос с трудом вязался со свирепым обликом. — "Мы так не договаривались. Я тебя пригрел, накормил, научил. И вот как ты меня благодаришь?»

— «Я не хочу, чтобы с Чистым случилось то же, что и со Змееградом».

— «Ты зря равняешь нас с людьми. Я распоряжусь даром умнее и справедливее. И собираюсь позаботиться обо всех одинаково. Ведь ничто человеческое мне не чуждо. Как и тебе. Неужели ты готов забрать у людей все хорошее?».

— «Ничего хорошего тут нет», — спокойно ответил он, неотрывно следя за каждым движением старого.

На секунду он скользнул взглядом за его спину. Там, за стеной снега появилась птица с женским ликом; села на подставку для факела и сложила крылья. Влад с трудом сдержал волчий рефлекс склонить голову на бок. Ему некогда было вспоминать, где он эту птицу уже видел. Татий обернулся посмотреть, что там заметил Влад, и ухмыльнулся.

— «Птица Сирин. Видишь, плохой знак. Отступись, щенок. Ты не доберешься до Змея. Откуда тебе знать, что он возьмет ее обратно? Скорее всего просто убьет тебя. Подумай. Мы еще можем договориться».

— «Я подумал».

Стараясь не трястись от страха, Влад пошел к воротам, надеясь, что старый достаточно устал и измучен болью сломанной лапы, чтобы подумать и сдаться. Тогда, возможно ему еще позволят вернуться. Не на место старосты, но хотя бы в деревню.

— Плохо подумал!» — отрезал Татий и бросился на волчонка.

Сцепившись, они ударились о ворота, стряхнув с них едва налипший снег, и покатились по снегу. Ошарашенная толпа, толкаясь, бранясь и охая, поспешно уходила с пути бело-черного клубка первобытной ярости. Свирепый клокочущий рык смешался с болезненным визгом в леденящую кровь грызню. На снежной слякоти расцветали алые брызги.