Волчок (СИ)

Как правило, дочке-красавице прилагался огромный строгий батя-мельник, который одним своим медвежьим взглядом вызывал желание провалиться под землю. И с какой-то ненормальной регулярностью он то и дело зыркал в сторону Влада, от чего у парня еда вставала поперек горла. Он был благодарен Севру за то что тот предусмотрительно затолкал его ближе к стенке почти полностью закрывая его собой.

Влад даже старался есть как можно медленнее, чтобы не привлечь пустой тарелкой внимание хозяйки. Проглотив с голодухи сочное, хоть и странного оттенка мясо и закинув сверху две крупных картофелины, он теперь сидел и занимался художественным ковырянием в ненавистной капусте, отправляя в рот только то, что смог измазать в остатках картошки.

А пока размазывал, снова зацепился взглядом за знакомые мелочи. Например: тарелки с простым синим цветочным узором по бордюру он встречал только в школьной столовой и в гостях у бабушки.

Вилка выпала из его пальцев, бряцнув о край тарелки.

Воспоминание о бабушке взялось из ниоткуда. Как говорится: не знал, но вспомнил. Он не помнил как она выглядит и как ее звали. Зато был уверен что, дома у нее все было примерно как здесь: печка, кружевные занавески, старый буфет, лоскутные половики. Даже бутылка с пульверизатором на подоконнике среди горшков с цветами. Не хватало только телевизора и рогатой антенны на окне за занавеской.

Север поддел "зависшего" Влада локтем.

— Ты че?

— Не… Я… это.., а можно водички?

— Ой, правда. Запить-то ничего не поставила, — Ялка суетливо метнулась к буфету.

Через минуту на столе оказалась кружка с новогодней свиньей во весь бок. Внутри было что-то похожее на воду, но с явным ароматом брожения. Влад заметил, как заинтересованно покосился на него Ивар, и пнул под столом Севра. Тот понял намек и забрал напиток себе, мысленно похвалив пацана за осторожность.

— Вы что, ему же нельзя живую воду.

— Ой! Что это я? — всплеснула руками Ялка и вернулась к буфету.

Она поставила Владу другую кружку, теперь с компотом. На боку красовался кентавр и знак стрельца. Влад подавил нервную ухмылку.

— Спасибо.

— Забыла совсем. Не часто приходится принимать простых людей… Ой, — она виновато осеклась. — Не обижайтесь, Владислав, мы тоже не графья, простые люди, но… немного другие.

— Я понимаю. Север мне все объяснил.

Женщина успокоилась и с улыбкой вздохнула.

— Вы такой приятный юноша. Как же вас угораздило сюда попасть?

— Да там..., пацаны сатану вызывали, а я рядом стоял.

Север подавился картошкой и прикрыл рот ладонью, якобы потирая усы.

— Кхм! А давно вы разжились живухой? — подавив смех, перевел он тему.

Живая вода плескалась не в каждом колодце, ее можно было достать только в городе. Делать из нее живуху, то есть брагу — настоящее расточительство. Тем более, что в обмен на увеселительные свойства она почти полностью теряла свою целительную силу.

— Да нет. Недавно, — задумчиво начала Марийка, но запнулась из-за отцовского пинка под столом. — Эм… Потом расскажу.

Север не стал докапываться. Он вообще старался больше не задавать вопросов, чтобы не испортить вечер, и не упоминал про свои похождения в Яви. В свою очередь никто не затрагивал тему его семьи. Обсуждали обычную навью бытовуху: чертей загадивших сарай, жар-птиц переставших нестись, пересмешников, которые утащили у соседей последнюю свинью, из-за чего те решили поехать в Поштору и сунуться в Явь, но так и не известно, добрались ли.

От тепла, вкусной еды и хорошей компании все повеселели и расслабились.

— А почему, — неожиданно для себя подал голос Владислав. — Почему вы на них не ездите?

— На свиньях? — переспросила Ялка.

— На пересмешниках. Если они такие сильные, на них, наверняка, можно летать.

— Скорее мышь оседлает сову, — скептично проворчал Ивар. — У этих тварей мозгов меньше, чем у воробья.

— Но они же копируют чужие звуки.

— Паук тоже паутину как-то плетет, — напомнил мельник, вставая из-за стола. — А мух на себе не катает.

Он вышел в сени. Разговор продолжился без него.

— А если с детства? Детеныша же проще приручить.

— Вот в том и дело, — развел руками Север. — Никто не видел ни их детенышей, ни гнезд, ни даже их дерьма. Куда они пропадают утром и откуда берутся потом, никто не знает.

— На самом деле мы о них вообще мало что знаем, — поддержала Марийка. — Они появились лет пятнадцать назад. И мы только-только начали понимать, как с ними жить. Правда обходится нам это дорого...

На этой пессимистичной ноте повисло задумчивое молчание.

— Ну вот, совсем мрачность навели со своими птицами. Марька, может споешь? — сказала Ялка, достала из-за кресла возле буфета гитару и вручила дочери. — Повеселее что-нибудь. Про кентавриху и конюха. Давно ее не слышала.

— Нет! — хором вскинулись Марийка и Север.

— А чего? Веселая песня.

— Мам, — смущенно осадила девушка. — Ты что...

— Не при детях же, — поддержал ее Север, кивая на Влада.

— А мне интересно, — заявили "дети", подперев рукой щеку. — Я хочу послушать.

— Осторожней с желаниями.

— Давай, играй. Я пока постельное найду, — сказала Ялка и зашла в комнату за печкой.