Волчок (СИ)

Несколько минут Влад лежал, не шевелясь и не обращая внимания на неудобно подогнутую руку. Убаюкивающий стук маятника в настенных часах напоминал о доме. Такие же часы висят в коридоре, дома, в Упырях. Днем маятник ходил тихо, а ночью их тиканье не заглушала даже закрытая дверь. Владу приходилось включать музыку в наушниках, чтобы уснуть. Хотя эта привычка зародилась еще задолго до шумных часов.

Сейчас, в незнакомом месте, в чужом доме, он особенно сильно заскучал по музыке и знакомым голосам и звукам. Закрыть глаза и представить себя дома не давали пересмешники. Их крики остались за надежными стенами дома и уже не пугали, но раздражали, как орущая в ночи сигнализация. Он привык к ним.

Над потолком раздался глухой удар и сдавленное хихиканье. Часом ранее Влад слышал, как Ивар, прогоняя Севра и Марийку на чердак, строго велел "сидеть тихо и не хрюкать". А они хрюкали; что-то роняли, топотали и разговаривали.

Подслушивать личные разговоры — не то, о чем можно мечтать, когда устал как собака. Но потолок вместе с сыплющейся пылью отлично пропускал голоса.

***

Когда Север поднялся на чердак и выпрямился, то ударился головой о косой свод крыши, до которого в детстве даже рукой не доставал.

— Откуда тут… потолок? — в шутку возмутился он под смех Марийки, потирая макушку.

— Пригнись, — хихикая, посоветовала Марийка и тут же сама задела головой висящий под потолком масляный фонарь.

Благо он не горел. Вместо него свет давали свечи расставленные по всему чердаку. Чердак был обустроен как обычная жилая комната. В Яви такое помещение принято называть мансардой, но здесь вряд ли знали такие слова.

У дальнего окна в полумраке ютился столик, на котором боролись за свободное место кружки, расчески, пяльцы для вышивания, нитки и книги. У печной трубы под скатом крыши раскинулся квадрат сложенных друг на друга матрасов. Все это было накрыто тканым покрывалом и присыпано подушками, в основном самодельными в виде разных чудных морд. Среди них сидел золотисто-курчавый игрушечный заяц. Его привез Севру отец. Опасаясь загребущих и все ломающих рук сестры, Север подарил зайца Марийке. Он знал, что Марийка бережнее отнесется к его игрушке, но все равно обрадовался, увидев зайца не где-то на полке, а на ее кровати.

— Здорово тут у тебя. А как же твоя старая комната?

— Там теперь мастерская. Папа делает пернатники. А я здесь. Помнишь, как тут было раньше?

— Помню ли я как прятался от разъяренной Гарьки и просидел тут полдня с молью и чертями? До сих пор снится. Хорошо, что она боялась твоего папу.

Марийка улыбнулась и села на кровать, откинувшись на белую, расписанную орнаментом печную трубу. Рядом стоял небольшой столик с графином и стаканами, уже наполненными.

— Падай, — пригласила девушка.

Пригибаясь под снижающимся потолком, Север присоединился к ней, так же привалившись к теплой стенке. Около минуты они сидели тихо, позволив сердцу успокоиться, а мышцам расслабиться. Север посадил зайца себе на живот и перебирал пальцами жесткие кучеряшки. Ощущения вернули его в прошлое, когда он последний раз держал его в руках.

Заметив, что подруга неотрывно смотрит на него, он неловко ухмыльнулся и положил зайца на место. Но девушка все еще не отводила от него взгляда.

— Что ты так смотришь? — с улыбкой поинтересовался он и чуть повернулся на бок, опершись на локоть. — Я понял уже что ты рада меня видеть. Я тоже рад, но я же не пялюсь. Ну. Стараюсь.

— Нет, Сев. Ты даже не представляешь, — с улыбкой вздохнула она.

— Как это? — подтолкнул он все еще веселым голосом.

— В тот день, когда ты убежал, я видела, как ты прячешься в повозку охотников, — с виноватой улыбкой призналась она.

— Видела? — удивился Север, отлипнув от стенки. — И никому не сказала?

— Сначала хотела. Но подумала, что это будет вроде как предательством. Я видела, как тебе плохо в деревне и решила что… ну...

— Марька..., — растроганно выдохнул Север.

— В общем, потом-то поняла, что совершила страшную глупость. И чем дольше ты не показывался, тем больше винила себя. Когда рассказала Гаре, мы поссорились. Мы и так не были подружками. Но после этого она даже здороваться перестала. И я тоже. За все это я начала злиться на тебя. Думала, что если мы встретимся, я не то, что разговаривать, видеть тебя не захочу. Но вот ты здесь, и я не могу перестать на тебя смотреть.

Север отвел взгляд, перебирая в пальцах нитку на покрывале.

— Потому что, — девушка накрыла его руку своей, привлекая внимание. — Видя, что ты жив и каким ты стал, я перестаю жалеть о своем решении.

— Марька, — снова протянул он с благодарностью.

Марийка взяла со столика два стакана с живухой и вручила один ему.

— За встречу? Только тихо, а то папа услышит.

Они тихонько "чокнулись", выпили и снова устроились на подушках.

— Значит, твой батя делает пернатники. Вот откуда столько живухи.

— М-м. Вроде того.

— Если он столько зарабатывает, то почему вы не уедете в город? Здесь же невозможно жить.

— Как видишь, вполне.

— Но тут же нет никого.

— И что?

— Но как же… Я был уверен, что ты уже кого-нибудь себе нашла, и у тебя своя семья.