Влад зажмурился и помотал головой, выныривая из страшного видения. Он стал бессознательно слоняться по клетке, оттягивая ворот и так слишком большой футболки. В клетке было душно. В клетке было холодно. Тошнота стала постоянной, но желудок был пуст. Хотелось лезть на потолок, потому как никое другое положение не приносило даже малейшего облегчения. Тело захлестнуло муторное ощущение, словно сердцу и другим органам вдруг стало тесно и тяжело в маленьком костлявом теле.
С каждым часом проведенным в клетке, он все хуже отличал новые воспоминания от выдуманных разговоров и фраз, брошенных проходящими мимо охранниками. Он слышал обеспокоенный зов фавна, но не понимал, отвечал ли ему или делал это только в своей голове. В ней стало слишком много голосов, спорящих и перебивающих друг друга. Все в этом сумасшедшем доме вдруг решили потрепаться. И обязательно о нем.
"Убить" — грохотал вместе с цепями голос за стенкой. — "Убить! Поздно! Убить!".
Влад слышал, как Йур спорит с Севром, обвиняя его в предательстве. Он слышал и голос самого охотника. Чувствовал, как тот его трясет, обещает увести отсюда. Влад осмелился поднять глаза и взглянуть на него, пусть даже порожденного фантазией. Но перед ним был кто-то другой — похожий на Севра бледный незнакомец с аккуратно уложенными волосами и без щетины. Влад засучил ногами, отползая от самозванца, подогнул колени и спрятался в них. А потом началось что-то сумасшедшее. В камеру ворвался сам сатана, с копытами и рогами. Он прогнал незнакомца и убежал, выбив дверь рогами. Опомнившись, Влад вскочил и метнулся к выходу, но дверь оказалась уже закрыта.
"Это у меня в голове", — одернул он себя, отходя от решетки. — "Меня посадили в ужасное место и напоили каким-то глючным отваром. Кукушка вздернулась бы у любого нормального человека. А если мы это знаем, то можем и остановить. Мы не станем потворствовать психопатам, которые хотят нас сломать. Мы же не лохи какие-нибудь, хоть и говорим о себе во множественном числе".
Он сдавленно захихикал, а затем расхохотался в голос, и от его смеха задрожал каменный пол. Стена его камеры поехала вниз.
Влад медленно припал к земле и закрылся рукой от яркого света, ворвавшегося в его обитель вместе с волной отрезвляющего холода.
Глава 38 Свадьба без драки - что детский утренник без истерики
На площади уже шумел народ, требуя праздника. Отрывки музыки и нестройные звуки инструментов доносились через коридоры даже сюда. Но здесь, на балконе время текло неспешно, вместе с переливами окарины.
Без пяти минут княжна стояла на самом краю, у перил и, играя, неотрывно смотрела на солнце, которое словно нарочно медлило, присев на краешек далеких облаков и слушая песню. Девушка не обращала внимания на ветер перехватывающий у нее дыхание холодными порывами. Он игриво трепал ее в кои-то веки аккуратно уложенные волосы и белый мех на ее свадебном наряде. Девушка даже забыла про служанку, которая тихо ожидала ее у дверей балкона, не смея торопить.
Гарья умела играть только одну песню. И хоть и не знала ее названия, но зато научилась исполнять ее с разным настроением: мрачно, быстро, игриво, а иногда — в часы нежной тоски по хорошим временам и по родителям — тягуче и умиротворяюще. Сегодня песня звучала нежно, почти беззаботно, при этом не скрывая бессильной печали.
Блеснув золотым боком, маленькое продрогшее солнце утонуло в сизой мгле. В тот же момент ветер сорвал и унес с собой последнюю ноту, оставив лишь пустой шелест волн под городской стеной.
Гарья опустила окарину и резким взмахом швырнула ее в озеро.