Волчонок

На «телегу», как называли в училище регулярный рейсовый аэробус «Пушта-Тангамак-Сколарис», никто не пришел. Большинство курсантов вернулось в лагерь из увольнительной заполночь. Марк, ранняя пташка, ничуть не жалел, что лишил себя возможности урвать часок-другой сна. Счастливо улыбаясь во весь рот, он ткнул пальцем в сканер турникета. Училище оплачивало транспорт для будущих либурнариев и преподавательского состава. База отпечатков пальцев была доступна местной гильдии перевозчиков, заменяя предъявленный билет. Исключение составляли частные такси. «Бомбилы» упрямо требовали наличные, а палец предлагали засунуть куда поглубже. Прилетев на стоянку, Марк хотел рассчитаться с водителем, но выяснилось, что Н'доли заранее оплатила полет. Ограничившись щедрыми чаевыми, Марк подумал: не обидеться ли?

Еще никогда женщины не платили за него.

Он встал у закрытого бронированными жалюзи киоска – днем здесь торговали лапшой с креветками и супом, острым как бритва – прислонился спиной к раздаточному подоконнику и зажмурился. Марк вспоминал Н'доли. Возбуждение снова охватило его. Умея подчиняться, вудуни умела приказывать. Чередуя одно с другим, она показалась Марку лучшей любовницей в мире. Нельзя сказать, что у Тумидуса-младшего был большой опыт. Конопатая Мирна, дочка конюха – рыжая кошка затащила Марка на сеновал дедовой фермы, где наскоро обучила азам «перепихона», как Мирна называла любовь во всех ее видах. Две-три чистенькие шлюшки, обслуживающие курсантов. Ну, еще та туристочка, в белом платьице, с кисточками на ушах…

Все они и в сравнение не шли с Н'доли.

– Господин Тумидус?

Марк открыл глаза. Напротив стоял Катилина. Тоже нашел себе подружку до утра, решил Марк. Молчание затягивалось, напряжение между курсантами росло: вот-вот заискрит. Сменив позу на случай нападения, Марк пригляделся к Катилине. Выражение лица, осанка, поза… Обращение «господин Тумидус». Другой, непривычный, до мозга костей чужой Катилина кусал губы и размышлял. Казалось, он заранее продумал разговор и сейчас собирается с духом.

– Я оскорблен, господин Тумидус. Я требую удовлетворения.

– Что? – глупо переспросил Марк.

В крови зажегся огонь. Пламя быстро распространилось по телу, волной ударило в голову. Руки задрожали; впрочем, дрожь быстро унялась. Тело горело, зато в груди с уверенностью метронома билась подтаявшая ледышка.

Марк вспомнил отца. Строгого, чопорного отца. Персонал дрожал от страха, когда главный инженер объезжал станции с проверкой. Человек слова, отец не написал сыну ни строчки, не сделал ни единого вызова по гиперсвязи после того, как Марк вопреки отцовской воле связал свою жизнь с военно-космическим флотом.

Марк вспомнил деда. Дед не сразу стал клоуном. Цирковую специализацию Луций Тит Тумидус, руководитель группы наездников, сменил после перелома ноги: третьего, открытого со смещением. Конное шоу «Оракул» – джигитовка плюс акробатика – восхищало зрителей смертельно опасным риском. Возраст, сказал дед, выезжая из лазарета на антиграв-коляске. Проклятый возраст. Все ожидали, что он перейдет в администрацию, но дед быстро восстановил форму. Все ждали, что он опять возглавит свою конную группу, но пришло известие о тяжелой болезни бабушки – и дед внезапно бросил джигитовку, став коверным.

Марк вспомнил дядю. Легата гвардии Тумидуса, героя и предателя. Марк удивился бы, скажи ему кто правду, но в эту минуту он был сильнее всего похож именно на дядю. Люди, знавшие гард-легата лично, говорили, что лучше целоваться с разъяренным львом, чем беседовать с «бешеным психом», когда псих в дурном настроении.

– В любое время, – сказал Марк. – Сейчас?

Катилина засмеялся.

– У ларька, воняющего кислой лапшой?

– Завтра? Когда?

– В училище, едва мы уединимся для выяснения отношений, нам помешает обер-декурион Гораций. У него нюх на такие вещи. Я из хорошей семьи, господин Тумидус. У нас не привыкли решать вопросы чести наспех. В следующее увольнение я жду вас у лагуны Ахойя. Там, где три заброшенных коттеджа. Знаете, где это?

Марк кивнул.

– Оружие? – спросил он. – Хотите стреляться, господин Катилина?

– Я? Нет.

– Оружие выбирает оскорбленная сторона.

– На чем здесь можно стреляться? На парализаторах? – Катилина с презрением выпятил нижнюю губу. – На полис-шокерах? Из лучевика слишком просто убить. Победителя отдадут под трибунал: приговор, каторга. Холодное оружие, господин Тумидус. Легкое холодное оружие. Такое, каким сложно убить или искалечить. Деремся до первой крови. Я не ищу вашей смерти. Мне будет достаточно поставить вас на место. Оружие каждый подбирает сам. Если угодно, – он фыркнул, – попросите Горация. Обер-декурион даст вам аз-загай. Или цеп для обмолота.

Марк еще раз кивнул. Он мучительно вспоминал – и никак не мог вспомнить архаичное, забытое, крайне необходимое в данный момент слово.

– Секунданты! Нам понадобятся секунданты.

– Я возьму с собой господ Секста и Гельвия. Они согласны секундировать обоим. У вас нет возражений?

– Нет.

– Парное оружие. Для двух рук.

– Хорошо.

– Хотите что-то добавить? Принести извинения?

– Нет. В вопросах чести нет компромиссов.