Волчонок

Вот так у меня и появилась семья -- целый отряд отцов, которых я по сей день считаю родными, ведь именно они согревали меня в своих плащах и скармливали мне свои последние, разжёванные в кашу сухари... А когда обнаружилось, что найденного ими младенца ещё и гложет лютая хворь, ратники не испугались неведомого поветрия, а стали с ним бороться, имея при этом лишь одно средство и один способ лечения. Меня с ног до головы яростно растирали вигардом и эти, выцеженные из их, уже почти опустелых фляг, капли были со стороны моих отцов самой большой жертвой, ведь пущенный на моё излечение бальзам является, по сути, крепчайшим, настоянным разом на двух десятках горных трав, самогоном. Делать эту, похожую на дёготь, жидкость умеют лишь в Триполеме и Скруле, а ратники этих княжеств ценят вигард выше золота, свято веря в его целительные силы: им промывают раны, изгоняют из тела любую привязавшуюся хворь, принимая напополам -- внутрь и наружно, ну и, конечно же, этим жидким огнём лечат душевную тоску и пьют его перед боем, обещающим стать последним...

Мне же вигард не только принёс излечение, но и подарил имя: ратники -- "Волколаки" назвали меня Виго именно в честь этой, несомненно, достойной уважения жидкости. По их понятиям, такое прозвище должно было, в будущем, помогать мне преодолении любых жизненных невзгод и оберегать от болезней. Когда я вошёл в кемеровскую семью, написание моего имени немедля переиначили, добавив вторую букву "Г", а потом ещё и присовокупили к моему прозвищу целую историю. Дескать, назван так я был в честь одного (конечно же, очень героического) предка, прибывшего в наши края из каких-то дальних земель! Ну, а о том, что этот прадедушка по сей день плещется в воинских кружках, наши летописцы как-то сразу и основательно забыли... Немного позже я узнал, что такая забывчивость коснулась не только меня - разбирающий хроники в библиотеке замка Велд иногда холодно замечал, что не перестаёт удивляться вывертам человеческой памяти, но от этих его замечаний мне легче не становилось, да и не об этом сейчас речь....

Так уж повелось, что в любом Ирийском княжестве бок-о-бок живут общие по языку, но разные по верованиям и укладу люди, поэтому нет ничего удивительного в том, что рати Владык очень сильно разнятся между собой и даже отряды одного войска имеют, помимо княжеской эмблемы, свой собственный штандарт. В той войне триполемский князь, в согласии с заведёнными на Ирии обычаями, сам возглавлял делящийся на десять сотен отряд, будучи в нём и старшим, и главою первой сотни. Эти, с ног до головы, закованные в массивную броню, грозные конники именовались "Золотыми" и их знамя в точности повторяло родовой демеровский герб -- на тёмном пурпуре золотой василиск терзал человеческий череп. Многочисленные "Грифоны" и "Рыси" были тяжёлыми пехотинцами -- копейщиками и лучниками, а нанятые князем в Скруле "Волколаки" считались лёгкой конницей, хотя не брезговали сражаться и в пешем строю, а в лесах чувствовали себя вольготнее, чем на открытых просторах

Вообще-то обитатели сплошь покрытого заповедными пущами Скрула редко идут в найм к другим князьям, но в тот раз получилось так, что лесное княжество уже несколько лет находилось в мире со всеми соседями. Обычаи же скрульцев таковы, что полноправным членом общины у них может считаться либо опытный, добычливый охотник, либо заматеревший в походах воин. Вот поэтому, когда один из входящих в Совет Волчьего рода старейшин решил размять начавшие скрипеть без дела косточки, к его поначалу небольшой дружине тут же присоединилось множество молодых, не имеющих права голоса, воинов и охотников - пришли даже два десятка молодых "Бэров" из рода Медведя! Брунсвик принял всех и повёл свой отряд в Триполем. По слухам, тамошний князь (бывший, к тому же, старым союзником скрульского Владыки Моргена) собирался поддержать Лакон в его сваре с Крейгом. Но обещающий быструю победу и богатую добычу поход неожиданно перерос в настоящую войну - Владычица Ленда Нахимена, которую в Триполеме именовали не иначе, как Железной Княгиней и Демоницей, поддержала уже проигравший две битвы Крейг, а всегда жадный до чужих земель Амэн не преминул встрять в начавшуюся междоусобицу...