Читаем Волчонок полностью

Я получил свой раскрас сразу же, как только встал на ноги и его мне первые годы подновляли либо Ламерт, либо Эйк: я же, в свою очередь, всегда очень гордился своим узором, а потому шуточки иногда заглядывающего к нам на огонёк Ракса поначалу необычайно меня злили. Правда, обидится толком я никогда не успевал - "Золотой", увидев, что зацепил меня за живое, тут же начинал мириться, а потом ещё и вручал мне какой-нибудь гостинец, приговаривая: "Ешь, волчонок, и расти здоровым да сильным". Сладкое было моей слабостью, но перепадало, ясное дело, не часто, так что перед пряником или орехами в меду устоять я не мог. Ракс же, потрепав меня по волосам, тут же подсаживался к устроившимся около костра отцам и начинал травить свои бесконечные байки. Язык у "Золотого" сотника был острее бритвы, но никто, за исключением Ламерта, на Ракса серьёзно не обижался - над собой он мог посмеяться не меньше, чем над другими, да и делал это без злобы. Брунсвик иногда ворчал, называя его баламутом и непоседой, но при этом так усмехался себе в усы, что было ясно - Ракс ему по сердцу. Обычно благородные по рождению триполемцы держались с отцами с холодной отстранённостью, но в Раксе не замечалось ни высокомерия, ни заносчивости, хотя его происхождение было видно сразу. Ладно скроенная, щеголеватая одежда с дорогой отделкой, массивный перстень на пальце, немного вычурные обороты речи... Лукаво блестящий тёмно-карими глазами, молодой и статный Ракс казался настоящим баловнем судьбы, но в войске Демера все знали, что шуточки старшого третьей "Золотой" сотни заканчиваются тогда, когда начинается бой. Он не раз был отмечен самим князем за храбрость и верность, а в битве у Чёрной Речки Ракс первым пришёл на выручку раненному и оглушённому Демеру... Но все эти обстоятельства не мешали "Золотому" сотнику таскать мне сладости и, то и дело вступать в пикировки с "Волколаками", которые были и сами не прочь пошутить...

Вот так и шла моя жизнь по установленному войной порядку: длинные переходы и недолгие привалы, стремительные атаки и жестокие бои постоянно сменяли друг друга, но такое течение событий казалось мне вполне естественным и если что мне и досаждало, так это тяжёлые и суровые зимние переходы. Во время славящихся своею непогодою Снежника и Вьюгодара наши кони -- что на перевалах, что в долинах, увязали в высоких намётах по самое брюхо, а неутихающие по нескольку дней метели и бураны кружили так, что в хлопьях снега впереди себя с трудом можно было различить лишь лошадиную гриву, но отцы всегда упорно пробивались сквозь белую мглу и непролазные сугробы... Из-за обжигающе ледяного ветра мои глаза неудержимо слезились, а вцепившиеся в луку седла пальцы застывали и немели, но, когда лютый холод становился совсем непереносимым, к моему уху всегда склонялся Брунсвик:

-- Замёрз, волчонок? -- я, с младых ногтей усвоивший, что мне -- "волколаку", жаловаться не пристало, на такие вопросы всегда лишь отрицательно качал головой, но наш старшой, не тратя больше слова, уже укутывал меня своим плащом. Потом, на привале, даже валящиеся с ног от усталости отцы в первую очередь всегда занимались мною: отогревали, пристраивали ближе к огню... Перенесённое мною поветрие напоминало о себе ещё несколько лет, но если я вдруг начинал дрожать в холодном ознобе, да ещё и выбивал при этом зубами мелкую дробь, "Волколаки" немедля применяли же не раз оправдавший себя способ лечения и хворь отступала!

Читать и кое-как писать меня тоже научили отцы: когда мне было толи шесть, то ли семь, они -- уж не знаю, как и где, раздобыли здоровенную книженцию в кожаном, с медной оковкою переплёте и по ней стали показывать мне буквы. Книга оказалась переполнена яркими, цветными картинками и туманно-витиеватыми фразами: как выяснилось, это была какая-то хроника. Буквы в этой книге оказались под стать словам - такие же затейливые и непонятные, но ни "Волколаков", ни, тем более, меня открывшееся обстоятельство ни сколько не смущало, тем более что картинки мне понравились! Обучение же моё было самым простым и незатейливым: мне давался урок на день -- одна страница, и я должен был вызубрить её до вечера, а потом -- после ужина -- пересказать выученное так бойко, чтоб от зубов отскакивало! Затем следовал урок письма: кто-нибудь из отцов -- чаще всего это были Каер с Талли или сам старшой -- открывал книгу на первой попавшейся странице и начинал читать её вслух, а я должен был записывать произнесённое вслед за ними. Брунсвик всегда сохранял каменное спокойствие, а вот у Арраса и Каера глаза лезли, чуть ли не на лоб, когда им на диктант выпадал какоё-нибудь особо туманный отрывок. Они сами с трудом пробирались сквозь хитросплетённые фразы, но самое интересное начиналось тогда, когда мои выведенные веткой на земле каракули начинали сверяться с отображёнными в книге. Головоломка получалась ещё та и "Волколаки" часто спорили между собой о правильности отображённого мною просто до хрипоты!..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дальневосточный штиль
Дальневосточный штиль

Олег никогда не мечтал стать героем. Ни до того, как попал в другой мир, ни тем более после. А потому тот день, когда его вместе с целой кучей народа отправили в ссылку, переведя в далекий гарнизон на самой границе с Китаем, стал для молодого боевого мага настоящим праздником. Как бы ни были страшны населяющие заповедные леса чудовища, но бродят они все же стаями, а не армейскими корпусами. Контрабандисты с разбойниками отнюдь не ищут встречи с солдатами, а наоборот, всеми силами стараются ее избежать. В общем, по меркам того, кто успел повоевать на Четвертой магической войне, это просто сказка… Увы, почти к каждой бочке меда прилагается еще и полная ложка дегтя. Вот жалованье, например, в подобных медвежьих углах частенько задерживают. А кушать хочется регулярно, да еще и молодую супругу чем-то кормить надо!

Владимир Михайлович Мясоедов

Фантастика / Фэнтези / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы
Тихое баронство
Тихое баронство

Я — Стах Тихий, восемнадцати лет от роду. Волшебник школы Жизни и Огня, бывший опальный барон, а ныне граф и бригадир. Как дошел я до жизни такой? Если коротко, умер в другом мире, когда играл в настолку, потому после смерти при мне оказался Лист Персонажа. Его утвердили и даже усилили. В результате оказался тут со способностями Тени, с двумя высшими магическими образованиями. Опала моя кончилась, я получил чин бригадира и титул графа от королевы-регентши. Мои земли прирастают и приносят неплохой доход. Да и семейные дела налаживаются. Микаэла ушла, зато ко мне сбежала Шарлотта, дочка князя и царицы из далекой северной страны. Волшебница. Красавица. Дальняя родственница нашего малолетнего короля. Оба родителя архимаги. Брачный союз будет заключен сразу по истечении траура по покойному государю. На меня, ставшего членом королевской семьи, возлагаются дополнительные обязанности, а для лучшего их исполнения присваивается чин генерала. Кажется, жизнь налаживается…

Николай Дронт

Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Фэнтези