Волчонок

— Должен признать, что сумма, названная в суде, привела меня в некоторое замешательство. Обычно в делах об уличной потасовке, все ограничивается гораздо менее серьезными цифрами.

Последнюю фразу я почти не слышу и на одном дыхании выпаливаю:

— Сколько?

Еще до того, как я задаю этот вопрос, знаю, что какой бы не была сумма, я ее достану.

— Сто пятьдесят тысяч долларов.

В голове словно по щелчку выключателя загорается свет: сейчас у меня на счету семьдесят пять тысяч — своеобразный фонд отца в мое безбедное настоящее. Также у меня есть много украшений: подарки родителей на круглые даты и выпускной… кажется, есть дорогой браслет от Итана. Заложу их.

— Мой вклад в освобождение невиновных волчат — восемьдесят тысяч, — легко произносит сестра. — Надеюсь, ты так же бережно обходишься с фондом Джулиуса Таунсенда как я, толстушка?

Я глазею на Дженни, пока слезы вновь не затягивают глаза. Наверное, такой и должна быть настоящая семья — всегда на твоей стороне, даже если весь мир против.

Проглатываю порыв сентиментальности и поворачиваюсь к адвокату:

— Если я сегодня соберу эту сумму — Тайлера освободят?

— Это будет не так просто, но думаю, я смогу этого добиться. — кивает Тодд и делает знак официанту. — Дело кажется простым, если бы не впечатление от некоторой судебной предвзятости. Скажу честно — меня сильно смущает сумма залога. И подозреваемых в убийстве отпускают под меньшие суммы.

Мне требуется неимоверные мышечные усилия, чтобы сформировать на лице подобие благодарной улыбки, когда он встает.

— Спасибо, Тодд. Я свяжусь с тобой, как только нужная сумма будет у меня на руках.

Кивнув, Тодд кладет на стол десятидолларовую банкноту и, коснувшись плеча Дженни, покидает кафе.

На несколько секунд за столом повисает молчание. Не знаю, о чем думает в этот момент сестра, но лично я сражаюсь в чудовищными подозрениями, которые подобно жужжащему сверлу вдалбливаются в мозг, и которые я больше не могу игнорировать. От которых подмышками неприятно колет и по позвоночнику холодящей липкостью скребет озноб.

— Ты думаешь, Итан в этом замешан, Джен? — отрываю глаза от скатерти.

Сестра одаривает меня сочувственной улыбкой и глубоко вздыхает:

— Для меня это очевидно, толстушка.

**********

Хотя Тодд и пообещал, что постарается решить вопрос с освобождением под залог как можно скорее, время на часах показывает почти десять вечера, но от него нет вестей. Когда я звонила ему в последний раз, он сказал, что возник ряд препятствующих формальностей, но он занят тем, что старается это решить.

Чтобы не проводить время в бесцельном ожидании, начинаю готовить ужин, представляя, что Тайлер вернется домой, и сядем за стол как и раньше. Хотя готовка должна отвлекать, мысли неумолимым бумерангом возвращаются к словам Тодда о судебной предвзятости в отношении Тайлера, и репликам Дженни о том, что Итан никогда ей не нравился. Все его пренебрежительные слова в адрес Тайлера, обещание избавиться, и то как внезапно он появился в участке начинают складываться в одну неприглядную картину, которую я, ослепленная двухгодичной верой в его непогрешимость и порядочность, не хотела видеть.

Подчиняясь потоку стремительно закручивающихся догадок, лезу в карман джинсов, чтобы достать телефон. Пусть и для рабочих звонков поздновато, но Клайд, работающий в лаборатории меня обожает и, наверняка, простит:

—Решила рассказать как здорово ты проводишь свой незапланированный выходной? — знакомо картавит динамик. — Чем обязан, прекрасная Рика Таунсенд?

Дрожащим от нервозности голосом я впервые озвучиваю в слух то, что не давало мне покоя почти два месяца:

— Клайд, есть ли шанс найти наркотик в волосах спустя почти два месяца?

Тон Клайда моментально утрачивает насмешливую веселость, заменяясь нотками профессионализма:

— Я бы сказал, что шансы неплохие, если речь идет о человеке, а не колибри. Потому метаболизм колибри, как ты знаешь…

— Я поняла, Клайд. — обрываю его. — Спасибо тебе большое. Увидимся завтра.

Раздавшийся звонок дверь екающим аккордом ударяет по сердцу, а невидимая сила срывает с места, унося к входной двери. С колотящимся сердцем я дергаю ручку и застываю на пороге.

— Ты… — все, что выходит из меня, потому что сейчас все слова лишние.

В молчании Тайлер переступает порог и обнимает меня. Даже суткам, проведенной в подвальной сырости не под силу перебить аромат мятного тепла сандала, обволакивающего разум и сердце.

— Ты дома. — всхлипываю ему в футболку, лихорадочно ощупывая пальцами спину. Пусть со стороны это выглядит истерично и нелепо, но мне нужно убедиться.

Тайлер сжимает мою талию и зарывается лицом в волосы. Дышит много и часто, словно пытается наверстать проведенное время без воздуха.

— Дома. И больше никуда не уйду.

30

Несмотря на то, что я провела без сна почти сутки, я просыпаюсь несколько раз за ночь, чтобы убедиться, что Тайлер рядом. Что его руки по-прежнему обнимают мое тело, теплое дыхание путается в волосах, а сердце бьется близко к моему. Страх потерять его обязательно пройдет, но не сегодня и даже не в ближайшую неделю.