Волевой порог

— Честного? Я вор, гражданин начальник, мне дали десять лет за кражу в особо крупных размерах. Почему меня вообще не расстреляли, я не знаю. Видимо, чтобы усугубить мои страдания, дать возможность пережить жену и лишиться при жизни дочерей. Я не могу быть честным человеком!

— Перестаньте, — поморщился Коган. — Мы оба знаем, что вы честный человек, что вас осудили по ложному доносу, чтобы свалить всю вину на вас. В моей власти добиться пересмотра вашего дела. Не обещаю, что это будет скоро, но снять с вас судимость и обелить ваше имя, вернуть вас в науку — это можно постараться сделать.

— Вы Господь Бог? — спросил профессор, поперхнувшись дымом.

— Нет, — ответил Коган и, помолчав, добавил: — Просто я тоже честный человек. Ну и имею немного возможностей. Есть к кому обратиться в Москве, к тому, кто мне не откажет в помощи.

— Я и говорю, — тихо ответил Мухин. — Вы Господь Бог. Чем я-то вам могу помочь, если у вас такая власть в руках?

— Власти у меня нет, но есть, как я уже говорил, возможности. И хватит об этом. А к вам я хотел обратиться вот с чем. Вы, как крупный ученый-энциклопедист, хорошо понимаете, что значат вольфрам и молибден для оборонной промышленности, для фронта, для победы. Я знаю, что у вас в отряде существует что-то вроде кружка интеллигенции. Это правда?

— Правда. Любое существо тянется к себе подобным.

— Есть среди вашего «клуба» люди, которым вы не доверяете, провокаторы?

— Как вам сказать. Такие люди есть всюду. Когда мы собираемся просто пообщаться, они приходят первыми. Мы их знаем, но, чтобы не портить отношение с администрацией, мы их не гоним. Пусть докладывают, нам скрывать нечего, это просто посиделки и беседы с умными людьми о культуре, творчестве, природе.

— Но когда вам надо обсудить что-то более личное, сокровенное, вы этих людей не приглашаете. Значит, у вас есть надежный костяк товарищей. Я обращаюсь к вам и к вашим товарищам. Группа людей, которых смело можно называть изменниками Родины, готовит террористический акт, от которого могут пострадать тысячи и десятки тысяч людей. Но и это не все. Если они сорвут восстановления комбината, то это ударит и по нашим бойцам на фронте.

— Так почему же вы…

— Тихо, профессор, тихо, — успокоил Мухина Коган. — Я понимаю ваши сомнения. Но мне приходится действовать с максимальной осторожностью. Любая утечка информации чревата серьезными последствиями. И мне приходится, минуя всех и все, обращаться к вам и вашим товарищам, потому что они находятся в самой сердцевине нужного мне места. В центре событий. Так вот, я прошу вас и ваших товарищей, которым вы особо доверяете, присмотреться к вашему окружению. Вряд ли блатные задействованы в этом деле, но их могут использовать вслепую. Скорее всего, надо искать тех, кто сел по реальным политическим статьям. И за дело, а не как вы, по ложному доносу. Сейчас мне приведут на беседу одного человека. Постарайтесь его запомнить, понять, с кем он общается, есть ли у них секреты. Этого человека я подозреваю в подготовке террористического акта.

— Но как же я…

— Очень просто, Иван Савельевич. Сбоку от вас занавеска, а там ниша. Это же кладовка. Зайдите туда и слушайте, даже смотрите. Я специально освещу лицо этого человека. Ступайте.

Мухин ушел за занавеску. Коган подошел к двери, приоткрыл ее и велел привести заключенного. Через пару минут он вошел и сразу наполнил комнату негативной энергией. Это ощущалось во всем. И в том, как он подобострастно мял кепку в руках и заглядывал в глаза гражданину начальнику, и в его ненависти к гражданину начальнику, которую он тщательно скрывал. Удивительное сочетание эмоций у этого человека: желание лизать руку и в то же время пырнуть финкой в бок.

— Ну что, Рыба, поговорим? — спросил Коган и щелчком отправил на другой конец журнального столика папиросу.

Заключенный ловко ее поймал, расплылся в беззубой улыбке. Коган взглядом разрешил ему сесть, и тот уселся, забросив ногу на ногу и затягиваясь табачным дымом.

— Значит, так, Лыбзин Петр Фролович. Я к вашей администрации отношения не имею. Если будет надо, я и через их головы до тебя дотянусь. А если ты мне понравишься, то и блага на тебя могут свалиться, опять же вопреки желаниям и возможности администрации. Твое задание — следить за капитаном Арефьевым. Запоминай, с кем из зэков он общается, кого выделяет. Мне важно знать, кто перед ним «шестерит», а до кого он претензии имеет. Понял меня? Все мне надо знать. Через три дня увидимся, и ты мне полный отчет дашь. Ну а я тебя чуток отблагодарю. А пока держи.

Коган толкнул по столу пачку папирос и кивнул на дверь, чтобы зэк проваливал. Оперативник поднялся и подошел к занавеске.