Волевой порог

— Где взрывчатка, Калмык? — терпение Игнатьева уже кончалось. Он отвел курок в крайнее заднее положение и приставил пистолет к голове уголовника.

— Поищи, ты же легавый! Унюхай! — выдохнул Жора. — А меня ты не убьешь, нет! Тебе твои начальнички с большими звездами кадык вырвут, если ты меня кончишь. Рангом не вышел Жору Калмыка убивать.

— А я не из милиции, — холодно улыбнулся Игнатьев. Он убрал дуло пистолета от виска уголовника и прижал его к переносице своего пленника. Чтобы тот видел, как его палец медленно стал нажимать на спусковой крючок, как шевельнулась собачка курка. — Мы не милиция, не НКВД, Жора. Мы фронтовики. Нас прислали помочь, а потом мы снова уедем на фронт. И хрен нам кто что сделает за дырку в твоей голове. Дальше фронта не пошлют. А ты меня достал хуже фрица. Кончу я тебя!

— Ты что? — заорал Жора, вытаращив глаза. — Ты что, приказ не получил, тебе плохо объяснили? Да только я могу бунт остановить! Ты солдат, ты должен выполнять приказы!

— А в штрафбате тоже воевать можно, — нехорошо оскалился Игнатьев. — А ты меня обидел очень сильно, Жора…

— Тихо, — Котин вдруг схватил командира за плечо и повернул голову, прислушиваясь. — Там кто-то есть.

Игнатьев схватил со стола оставленное кем-то грязное полотенце, сложил его комком и зажал рот уголовнику. Тот зарычал, попытался стучать ногами по полу, но Горячин и Игошин прижали его к стулу с такой силой, что он едва не потерял сознание. Сержант постоял у двери, а потом сильным ударом ноги распахнул ее. Раздался глухой удар двери обо что-то, и на пол коридора полетел невысокий лысоватый мужчина с глубокими скорбными складками около крыльев носа. Котин тут же бросился к нему и приставил пистолет к горлу под подбородком.

— Ты кто такой? — рыкнул он и вдавил дуло пистолета в шею заключенному.

— Я Петя… Петя Чайник я… — залепетал мужчина. — Я ничего не слышал, не убивайте, гражданин начальник.

Котин сразу все понял. Лягнув ногой, он закрыл дверь в каптерку, схватил заключенного за воротник и затолкал в первую же попавшуюся комнату. Это было пыльное грязное помещение, где стояли лопаты, метлы, скребки. Лежали свернутыми какие-то шланги, грязные мешки. Котин повалил заключенного на кучу ветоши, сдавил ему горло рукой и прошептал:

— Ты подслушивал? Шестеришь у Жоры Калмыка?

— Да, участь моя такая, что ж делать. Мне велено…

— Тихо, Чайник, а то прострелю тебе яйца!

— Не надо, — простонал заключенный. — Я все скажу вам, только вы меня защитите потом.

— Что знаешь про взрывчатку?

— Знаю, — обрадовался уголовник, — все знаю. И кто прятал, и где спрятали. Все знаю. Я бегал и обо всем докладывал Жоре. Чтобы, стало быть, порядок был.

— Где взрывчатка? На «жилухе» здесь или там, на стройплощадке?

— Нет, сюда как же ее, нас же шмонают всегда по-черному. Там она, я могу показать, где именно. Но только надо, чтобы никого не было, я тихонько покажу вам. Сегодня последняя пришла. Только я не знаю, гражданин начальник, для чего она. Мне не говорят, и я не слышал. Просто знаю, где тротил, и все.

«Последняя! Ну еле успеваем мы, — подумал сержант. — Значит, ждать нечего, значит, они не сегодня завтра замышляют что-то предпринять. Чего там Жора сгоряча сболтнул? «Войну хотите, я вам устрою»?»

На следующий день Коган начал операцию, которая сложилась пока, увы, только в его голове, но расписывать ее, обсуждать и согласовывать было некогда. Последняя партия тротила была на комбинате. Что и когда произойдет, он не знал. Возможно, что время уже упущено и все его потуги уже бесполезны. Но выяснять это было глупо, и глупо было сидеть, бессильно опустив руки. Любое действие полезно, потому что оно уже совершается, пока враг не нанес свой удар. Значит, любое действие, тем более что оно неожиданное, будет срывать планы диверсантов. Коган знал, что готовится взрыв в горах. Но как и где его проведут диверсанты, ему неизвестно. У каждого камня засаду не поставишь. Значит, надо не дать забрать с площадки тротил. И нельзя просто проехать на машине и на виду у всех забрать взрывчатку. Таким образом вообще обрубишь все нити, ведущие к организаторам. А гнойник надо вычищать до самого донышка. Иначе он снова будет назревать.

Когда дежурный начал бить в рынду, сообщая, что наступило обеденное время, заключенные и вольные рабочие потянулись к летней столовой. Но тут конвойники сообщили, что подвезти на летнюю кухню продукты не успели и зэки будут обедать в своей столовой за проволокой. На площадке обед только для вольных. И когда колонна недовольных заключенных втянулась через ворота на территорию колонии, откуда-то выскочил вертлявый, как червяк, невысокий парень и начал орать, что вертухаи получили приказ всех сегодня порешить, потому и на обед загнали за проволоку. Секретный объект, никто не должен выжить. И Жору Калмыка уже убили, и двух его людей вертухаи зверски порешили. И всем сегодня смерть будет.