Волевой порог

В два прыжка Коган настиг вредителя и ударом кулака опрокинул его на землю. Рука с зажатым в ней пистолетом поднялась, но оперативник, прижимая врага к земле, перехватил его вооруженную руку у запястья и стал бить с силой о землю, о камни, пытаясь заставить его разжать руку и выпустить пистолет. Наконец пальцы разжались, но энергетик свободной рукой все же умудрился ударить Когана в лицо. И тогда оперативник изо всех сил ударил его лбом точно в переносицу, а потом вырвал руку и стал бить кулаком стонущего и кричащего человека, бить в лицо, куда попадал. Энергетик зажимал окровавленное лицо руками, воя от боли в размозженном носе, а Коган бил и бил.

Потом его оставили силы. Кажется, кто-то подбежал, схватил раненого за руки, а Коган беспомощно переполз с тела врага и, пытаясь подняться, падая, передвигаясь на коленях, все же добрался до тела Джансура. Сначала Коган старательно заплевал и засыпал землей горящий шнур и только потом поднял ладонью голову инженера.

— Джансур, — позвал Коган тихим голосом. — Что же ты, дружок…

Он пытался повернуть голову инженера к себе, но она безвольно свешивалась на грудь. Дрожащими руками Коган разорвал рубашку на теле инженера и приложил ухо к груди, пачкаясь в крови, потом прижал пальцы к сонной артерии. Нет, надеяться было не на что.

— Эх, Джансур, — тихо сказал Коган. — Ты хоть понимаешь, что ты сделал? Наверное, понимаешь, иначе бы… Так не все могут. А ты смог. Нет, прости, я не так сказал. Ты по-другому не мог поступить, Джансур.

То, что во временном лагере подняли бунт, Шелестов узнал уже в дороге, когда радист передал ему информацию, отогнув наушник от головы и пытаясь перекричать шум моторов. Испытанный в горных условиях «Виллис» несся в гору, а за ними, урча моторами, двигались три грузовика с солдатами полка НКВД. Задача стояла двоякая: и помочь погасить бунт в колонии, и блокировать горы со стороны комбината и рудника. Группа Ковалева передала, что видит чужих альпинистов в районе Герхожана и старший лейтенант готов принять бой и не пропустить диверсантов к дамбе.

Колонна выехала к площадке комбината, и две машины двинулись к колючей проволоке ограждения и временного лагеря. «Виллис» и третья машина, натужно ревя двигателями, полезли вверх к месторождению. Шелестов встал в машине и, придерживаясь за лобовое стекло, стал смотреть на строительную площадку. Ничего там не горело, не взрывалось, стрельбы тоже слышно не было. Да и людей не очень много. Значит, почти всех заключенных загнали за колючую проволоку. Оставалось надеяться, что у Когана здесь все в порядке и под контролем.

Они успели вовремя. Со стороны входа в штольню по «Виллису» открыли огонь. И сразу две пули вдребезги разнесли лобовое стекло, и Буторин мгновенно нажал на тормоз и вывалился в сторону на камни. Шелестов тоже выпрыгнул из машины, успев заметить валун, который можно использовать как укрытие. Командир автоматчиков уже выкрикивал команды, треск ППШ слился с сухими очередями «шмайсеров».

— Виктор! — крикнул что есть силы Шелестов.

— Что? — отозвался голос Буторина. — Ты живой там?

— Живой! А ты как? Цел?

— Цел, — ответил Буторин, и вдруг его седая голова показалась из-под машины. — Наши орлы сейчас всех перебьют! Надо нам идти. Прикрой, Максим, я добегу до входа в штольню. Они там засели, а наши могут начать их гранатами выбивать…

Два разрыва подтвердили опасения Буторина, и Шелестов, сменив обойму в автомате, приготовился и сказал:

— Давай!

Шелестов высунулся и дал несколько очередей по заметным целям. Он не старался в кого-то попасть. Главное сейчас было огнем заставить врага укрыться, всего на несколько секунд, пока Виктор добежит до края скалы. Выпустив весь боезапас, Шелестов снова скрылся за валуном и поменял магазин. Выглянув из-за камня, он увидел, как Буторин машет ему рукой, а потом кладет ствол автомата на камень и куда-то стреляет. Несколько автоматчиков пробежали мимо. Шелестов вскочил и тут же упал. Черт, он не чувствовал левой ноги. Штанина выше сапога была вся в крови.

— Товарищ подполковник! — Двое автоматчиков присели возле Шелестова на корточки, а потом, решительно подхватив его под руки, потащили в сторону, под прикрытие камней.

— Что там, как обстановка? — спросил Шелестов и тут же заскрипел зубами, когда бойцы стали стаскивать с его ноги сапог, уже полный крови.

— Нормально. Их там человек восемь было, — рассказывал один боец, придерживающий его раненую ногу, второй изготовил жгут и стал перетягивать рану выше бедра, останавливая кровь. — Они из штольни пытались выйти, трое там и остались, мы их быстро успокоили, а остальные у стены были, к восхождению готовились, но они там как на ладони. Пытаются круговую оборону занимать. Только там над скалой тоже бой идет.

— Живьем, только живьем надо. — Шелестов вцепился в рукав бойца, но тот начал накладывать бинт на рану, горячая, огненная боль пронзила все тело, и Шелестов потерял сознание.