Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

– Дуррак... – процедил Канарис. – Ничтожный, еврейский дур-рак, возомнивший себя провидцем... Говоришь, на мне кровь десятков тысяч? А я сейчас жалею только об одном – что на мне нет твоей крови... Мне надо было прикончить тебя там... в океане... на борту теплохода... Будь ты проклят. Мессинг. – Лицо Канариса передернулось.

Он повернуля и пошел за груды битого щебня.

Мессинг не стал его догонять. Оглядевшись, он направился к солдатам у костра, спросил:

– Скажите, а где начальник конвоя?

– Ну я начальник, – обернулся к нему молодой парень в полушубке с погонами старшего лейтенанта и пистолетной кобурой на ремне.

– Там, среди пленных, находится военный преступник, – сказал Мессинг. – Я его узнал. Это замначальника варшавского гестапо группенфюрер СС Генрих Канарис. Он повинен в массовых расстрелах евреев и польских сопротивленцев...

– Где, где? – встрепенулся старший лейтенант. – Пойдемте, покажете. Семенов, Галкин, за мной!

...Канарис увидел, что к нему направляется начальник конвоя и двое красноармейцев и следом за ними идет Мессинг.

Генрих подул на окоченевшие пальцы и присел за глыбой сплавившегося, обгоревшего кирпича. Он медленно сунул руку за пазуху, вытащил пистолет, с трудом передернул плохо слушавшимися пальцами затвор и приставил дуло к виску.

Когда старший лейтенант и Мессинг были в трех шагах от глыбы кирпича, в сумрачном воздухе сухо щелкнул выстрел...

Аида Михайловна лежала на диване в гостиной номера, закутавшись в серую шерстяную шаль, и читала книгу. Над головой светила лампочка торшера с золотистым матерчатым абажуром с мелкими кисточками. Вдруг она положила раскрытую книгу на грудь и чуть поморщилась от какой-то боли, медленно опустила руку на живот и закрыла глаза. Некоторое время лежала неподвижно, прислушиваясь к боли внутри себя.

Из прихожей донесся громкий стук. Аида Михайловна встала, сунула ноги в домашние тапочки и медленно пошла открывать.

На пороге стояла администратор в черном мужском костюме и белой шелковой блузке, строгая и неприступная:

– Здравствуйте, Аида Михайловна. Тут к вашему мужу... Я им сказала, что Вольфа Григорьевича нет дома, а они... – Она оглянулась.

За ней стояли капитан Никита Суворов и медсестра Настасья. Легкое платье девушки обтягивало фигуру, и было видно, что она беременна. На ее лице играла спокойная, умиротворенная улыбка. Капитан Суворов немного кренился набок, но на ногах держался твердо, хотя и не без помощи костыля. Вместо одной ноги у него была деревянная култышка. В шинели без погон, в фуражке с красным околышем, черноволосый и черноглазый, он выглядел веселым и счастливым. Капитан стащил с головы фуражку, плечом грубовато отодвинул администратора и проговорил, волнуясь:

– Извиняюсь... а Вольфа Григорьевича нет?

– Он на концерте. Должен скоро быть. Он вам очень нужен? Можете подождать его. Проходите, пожалуйста. Я вас чаем угощу. – Аида Михайловна строго глянула на администраторшу, которая стояла рядом, жадно прислушиваясь. – Спасибо, Таисия Никодимовна, я вас больше не задерживаю.

Администраторша презрительно фыркнула и застучала каблучками по длинному, как кишка, коридору.

– Проходите... – вновь предложила Аида Михайловна.

– Да нет, спасибо... пойдем мы. Вы ему передайте, пожалуйста, заходили Суворов Никита и Настасья.

– А кто вы?

– Да он в госпитале выступал... зимой. Вы не помните? А мы... я то есть, лежал тогда, а Настя медсестрой там... Она и щас там работает. Так вы передайте... поженились мы и уже ребеночка ждем, – капитан Суворов улыбнулся жене, и Настасья улыбнулась в ответ. – Так что все идет, как Вольф Григорьевич сказал, по плану... Спасибо ему передайте...

– Обязательно передам. Зря не хотите подождать – он был бы очень рад.

– Спасибо, в другой раз... – капитан опять улыбнулся, – с детьми уже зайдем...

И медсестра Настасья тоже улыбнулась, и Аида Михайловна улыбнулась им в ответ. Они повернулись и пошли по коридору. Капитан одной рукой оперся о жену, она чуть приподняла плечо и подстроила свой шаг под его ковыляющую походку, и так они шли вдоль поблескивающих в свете плафонов дубовых дверей с серебряными номерами.

Аида Михайловна смотрела им вслед, и выражение ее лица было печальным и светлым одновременно.

Стадион еще пустовал, хотя самые рьяные болельщики уже рассаживались на скамейках. Осип Ефремович буквально тащил Мессинга за руку по проходу, а тот упирался:

– Смотри, сколько свободных мест, Осип, куда ты меня тащишь?

– Через полчаса все эти места будут заняты. А у тебя место в ложе. Не дури, Вольф, ты мне надоел со своей скромностью. Я эти билеты зубами выдирал!