Вольф Мессинг. Видевший сквозь время

– Нет, предчувствия другие – мне кажется, грядут страшные времена... Мне кажется, скоро будет война.

В его черных глазах словно вспыхнули огни... они всплывали из самой глубины, озаряя лицо изнутри. В эти секунды он не видел ничего вокруг... он видел будущее...

Доктор Абель несколько попятился в страхе, не в силах оторвать взгляда от лица провидца.

____

На большой театральной тумбе пестрели афиши. И среди них выделялась одна: “ВОЛЬФ МЕССИНГ. СЕАНСЫ ТЕЛЕПАТИИ И ГИПНОЗА”. Прохожие останавливались и читали.

Мальчишки бежали по улице с большими почтовыми сумками на ремнях через плечо, их крики разносились во все стороны:

– Вольф Мессинг! Сеансы телепатии и гипноза! Предсказание будущего! Невиданный успех! Человек, который читает чужие мысли!

Мальчишек охотно останавливали и раскупали у них газеты.

И снова большой зал переполнен зрителями. На сцене – Вольф Мессинг и доктор Абель. Представление продолжается. Доктор что-то сказал, обращаясь к залу... и на сцену вышел человек... Вольф Мессинг заговорил с ним, человек кивнул, соглашаясь, и на лице его отразилось неприкрытое удивление и даже некоторый страх. Он покачал головой и развел руками... Зал взорвался аплодисментами.Вольф и Абель поклонились. На сцену полетели цветы...

А в зале, в гуще аплодирующих, находился франтоватый молодой человек Генрих Канарис. Он с улыбкой смотрел на Вольфа и с силой бил в ладоши. Вот взгляды их встретились, и Канарис весело подмигнул Вольфу...

Потом на сцену вышли сразу двое зрителей. Вольф закрыл глаза и что-то мысленно приказал им... Возникла пауза... Зрители смотрели на сцену, затаив дыхание... И вот один зритель медленно подошел ко второму, взял его за руку, не очень ловко вытащил из рукава рубашки золотую запонку и отнес ее Вольфу. Потом возвратился к своему партнеру, снял свой галстук и надел ему на шею.

Зал снова взорвался аплодисментами. Доктор Абель что-то проговорил, пытаясь перекрыть шум и поднимая вверх руки, а потом жестом указал на Вольфа Мессинга...

* * *

Вольф Мессинг сидел в кабинете за письменным столом. Напротив него на стуле пристроилась пожилая женщина. Она часто сморкалась в измятый, мокрый платок. Вольф внимательно изучил фотографию, которую держал в руках, потом посмотрел на женщину и медленно сказал:

– Успокойтесь, фрау Грасс, ваш муж жив и здоров. Он в Америке. Он много работает...

– Но уже год от него нет вестей, – всхлипнула женщина и приложила платок к глазам. – Ни одного письма... Он всегда был такой внимательный. Он обещал немедленно вызвать нас в Америку, как только устроится.

– Он нашел работу, смею вас уверить, – спокойно ответил Вольф. – И скоро вы получите от него известие.

– Правда? – Лицо женщины преобразилось, она с надеждой поглядела на Вольфа. – А когда будет это известие? У меня двое детей, герр Мессинг... Я совсем измучилась – так трудно их прокормить...

– Дела у него пошли хорошо. Скоро он даст знать о себе... – повторил Вольф.

– Скоро? А когда скоро? – настойчиво допытывалась женщина, продолжая прикладывать платок к глазам.

– Через две недели... – помолчав, проговорил Мессинг и вновь повторил уже уверенно: – Да, через две недели.

– Через две недели? – переспросила женщина и робко улыбнулась.

– Да, через две недели, – заверил Мессинг и тоже улыбнулся.

– Благодарю вас, герр Мессинг. – Женщина поднялась со стула, открыла сумочку, которую до этого держала на коленях, стала рыться в ней, бормоча: – Я не могу много заплатить вам, герр Мессинг... это все, что у меня есть.

– Оставьте это. Я не возьму с вас денег. Только одна просьба: когда получите известие от мужа, сообщите об этом мне.

– Конечно, герр Мессинг. – Женщина защелкнула сумочку и попятилась к двери. – Вы будете первый, кто об этом узнает... Еще раз примите сердечные благодарности...

Близился полдень. Мглистое пасмурное небо едва пропускало солнечные лучи. На тихой узкой улочке в пригороде, у старого двухэтажного дома, толпились с десяток журналистов в котелках, легких пальто, некоторые в одних пиджаках. Многие курили папиросы с длинными мундштуками. Один, в клетчатом пиджаке и такой же клетчатой кепке, надвинутой на глаза, установил на треноге большой ящик фотоаппарата и сосредоточенно возился с ним. Журналист с папиросой во рту достал из кармана жилетки часы, щелкнул крышкой:

– Однако без десяти полдень, а почты все нет, господа.

– Привезет ли почтальон письмо, вот что меня больше всего интересует, – проговорил второй.

– Господа, если письма не будет, я разгромлю этого шарлатана в завтрашнем номере, – сказал третий репортер, дымя папиросой. – Я наконец доберусь до него!

– Отто, что вы возитесь со своей бандурой? Надеетесь снять обезумевшую от счастья фрау Грасс с письмом в руках?

– Надеюсь, – коротко ответил фотограф в клетчатой кепке. – Послушайте, господин Вернер, отойдите от дверей – из-за вас ничего не будет видно.

В это время в глубине улицы показалась почтовая карета. Почтальон, толстяк в форменном темно-синем мундире с блестящими медными пуговицами и форменной же фуражке правил лошадью, сидя на козлах.