Вольфганг Амадей Моцарт

Легенда о Дон-Жуане, дерзком вольнодумце и любителе женщин («крайне распущенном кабальеро», как он поименован в списке действующих лиц оперы), много раз разрабатывалась в европейской литературе. На этот излюбленный еще со Средних веков сюжет в XVII, XVIII веках, да и позже писались театральные пьесы, оперные и даже балетные либретто. (Вам знаком, конечно, обаятельный и бесстрашный Дон Гуан, выведенный Пушкиным в его «Каменном госте».)

Идею создать оперу о легендарном соблазнителе подсказал композитору Да Понте, уже сотрудничавший с ним в «Свадьбе Фигаро». Он же сочинил либретто, и опять на итальянском языке.

Моцарт начал работу над сочинением музыки еще в Вене и продолжил ее в Праге. Спектакль был подготовлен за очень короткий срок. Стремительно приближался день премьеры, а увертюра еще не была готова. Наконец Моцарт написал ее, как говорится, на одном дыхании в ночь перед генеральной репетицией.

Премьерой дирижировал он сам. Музыканты и слушатели встретили его появление в оркестре бурей аплодисментов и восторженными криками. Что творилось по окончании спектакля — описать невозможно, это надо было видеть...

Вспомним сюжет оперы. Дон-Жуан в поединке убивает Командора, отца донны Анны, любовь которой он хотел завоевать. Это не мешает ему отправиться на поиски новых любовных приключений. Объектом его домогательств становятся, помимо донны Анны, и юная крестьянка Церлина, и донна Эльвира, которую он уже успел однажды соблазнить и бросить. Дон-Жуан ловко ускользает от преследования возмущенных его поведением людей, и дерзость его доходит до того, что он принуждает своего слугу Лепорелло пригласить статую Командора, поставленную на могиле последнего, к себе на ужин. Трясясь от страха, Лепорелло выполняет приказ господина. Статуя кивком мраморной головы выражает согласие и действительно является к Дон-Жуану в разгар веселого застолья. Дон-Жуан, не признающий загробного мира, гордо отказывается раскаяться, и каменная десница Командора увлекает его в адскую бездну.

Вполне вероятно, что Да Понте придал герою оперы черты реально существовавшего лица — Джованни Казановы, известного всей Европе искателя приключений, удачливого и бесстрашного авантюриста. Итальянец находился в то время в Праге. Он познакомился с Моцартом и, видимо, был на премьере оперы, столь похоже передававшей перипетии его бурной и непредсказуемой жизни.

Увертюра к «Дон-Жуану» начинается громовыми аккордами всего оркестра, за которыми следуют полные напряжения, настороженные паузы. И с первой же ноты слушатель оказывается погруженным в атмосферу тревожных и бурных событий. Музыка оперы обжигающе драматична, она насыщена энергией, в ней заключены резкие контрасты, трагическое и комическое сосуществуют здесь в таком же тесном единстве, в каком это бывает в жизни.

«...СЛИШКОМ МАЛО ЗА ТО, ЧТО Я МОГ БЫ ДЕЛАТЬ...»

В годы, последовавшие за пражской премьерой, новая опера Моцарта прошла триумфальным маршем по всем странам Европы и наряду со «Свадьбой Фигаро» стала одной из самых репертуарных, то есть часто исполняемых опер в театрах всего мира.

Ну а Вена? Какой прием был оказан там моцартовскому шедевру? С постановкой оперы не спешили. Когда на подмостках Бургтеатра состоялась наконец ее премьера, она закончилась почти провалом. Критики обошли ее молчанием, а император, рассказывают, выразился так: «Опера божественна, может быть, еще прекрасней, чем „Фигаро“, но этот кусок не по зубам моим венцам». В словах монарха отразилось расхожее мнение о музыке Моцарта как о «трудной и непривычной» для слуха.

Эхо пражского триумфа докатилось, однако же, до царственных ушей, и Иосиф II наконец-то распорядился произвести Моцарта в придворные композиторы с очень скромным жалованьем, которое полагалось музыкантам, только начинавшим службу при дворе. Император сделал это еще и потому, что не хотел терять выдающегося (Иосиф II прекрасно сознавал это) музыканта. Ему было известно, что Моцарт в последнее время серьезно подумывал о том, чтобы покинуть страну и обосноваться во Франции или в Англии.

Итак, долгожданное место службы было наконец получено, но Моцарт чувствовал себя униженным не только более чем скромной суммой положенного ему вознаграждения. Его задевало и то, что он получал от двора так мало заказов на музыку. Как-то раз, расписываясь в получении жалованья, он сделал на казенной бумаге следующую горькую приписку: «Слишком много за то, что я делаю, слишком мало за то, что я мог бы делать...»

Он ожидал серьезных заказов, а ему поначалу поручали писать лишь танцы для костюмированных балов. Император появлялся на этих балах со своим двором, демократично смешиваясь с разношерстной публикой. Гонорар, который выплачивался композитору за танцы, был смехотворно мал (правда, поставлять танцевальную музыку для таких балов-маскарадов не гнушались ни Гайдн, ни — позднее — Бетховен).

В. А. Моцарт. С гравюры по портрету Дж. Бозио (1786)