Волга. История главной реки России

Скудные наделы земли хорошего качества и высокая стоимость выплат за нее в сочетании со значительным увеличением крестьянского населения во второй половине XIX века (несмотря на голод) привели к усилению недовольства в среде бывших крепостных. Их ярость в 1905 году испытала вся Российская империя: он проявился в неоднократных вспышках насилия в сельской местности. Крестьяне мстили бывшим помещикам, рубя их лес и уничтожая изгороди, а в некоторых случаях и захватывали землю. Доступ к лесу имел для крестьян очень большое значение: важна была не только древесина – в лесу крестьяне пасли скот, собирали грибы и ягоды. Крестьяне прибегали к насилию, захватывали земли и сжигали постройки в поместьях, в том числе и сами усадьбы. В Симбирской губернии хищения древесины, как описывалось, имели «массовый характер», но крестьяне также забирали зерно и другие товары и жгли амбары и господские дома. В ноябре 1905 года дворянин из Курмышского уезда (ныне в Нижегородской области) сообщал, что более двадцати имений разграблено и превращено в развалины, а дворяне бежали; на следующий год говорилось о нападениях на 30 имений[780]. В Саратовской губернии только за 1905 год было разрушено около 300 поместий[781]. Бывшие крепостные особенно проявляли себя на черноземных землях (например, на западе Саратовской губернии), причем протестовали в 1905 году и позже вовсе не только беднейшие крестьяне, имевшие мало земли. В Самарской губернии Александр Наумов, видный местный помещик, предводитель дворянства и председатель самарского земства (местный либеральный административный орган при царизме), ужаснулся, вернувшись в 1906 году в свое имение Головкино на берегу Волги: крестьяне не демонстрировали ему никакого уважения и пребывали в «возбужденном» расположении духа. Особенно отличались молодые и малоземельные крестьяне, возбужденные агитаторами и теперь выдвигавшие требования «свобод»[782].

События 1905–1906 годов показали, что освобождение крестьян не решило «крестьянский вопрос». Это признало и правительство, отменив будущие компенсационные выплаты за землю в пользу государства. В 1906 году премьер-министр Петр Столыпин предложил новый набор важных реформ, касающихся крестьянства. Столыпин хорошо знал Поволжье: у его семьи были поместья в Казанской и Нижегородской губерниях, а в 1903–1906 годах он был саратовским губернатором и подавлял крестьянские выступления. Закон 1906 года позволял крестьянам (и даже поощрял их) уходить из крестьянской общины и основывать отдельные хуторские хозяйства, если на сельском сходе это решение наберет две трети голосов. Отдельным крестьянам также дозволялось выходить из общины на свои «отруба» вместо нескольких полос на разных полях. Целью реформы было создание нового класса зажиточных крестьян, независимых фермеров, которые не только повысили бы производительность крестьянского труда, но и придали бы стабильности государству, став опорой царского режима. Чтобы крестьяне могли больше вкладывать в землю, были учреждены новые крестьянские банки.

Реакция на столыпинские реформы в Поволжье оказалась различной в зависимости от качества земли: она отличалась не только в разных губерниях, но и от уезда к уезду и даже от деревни к деревне. В целом крестьяне, жившие на плодородных землях, в том числе в Саратовской и Самарской губернии, с радостью приняли столыпинскую реформу, так что в некоторых деревнях общинную землю полностью распределили между крестьянами. Жители менее плодородных земель реже «выделялись» и чаще основывали свои решения на существующих факторах внутри своей деревни – например, на площади пастбищных земель и доступе к воде – рекам, ручьям и прудам. В Ярославской губернии на Верхней Волге к 1914 году из своих общин коллективно или поодиночке вышли около 15 тысяч крестьян, но этот показатель колебался от уезда к уезду (от 7 до 13 процентов в зависимости от уезда); в целом чаще всего общину покидали беднейшие крестьяне, желавшие получить работу или землю где-то в другом месте (в городах или в Сибири)[783]. В Казанской губернии из общины вышло всего 8,5 процента домохозяйств, хотя, как и в Ярославской губернии, этот показатель значительно колебался в зависимости от уезда[784].