Волга. История главной реки России

В это время снова начали закрывать или сносить церкви, мечети и другие культовые сооружения по всему Советскому Союзу, арестовывать и сажать священников и религиозных деятелей. В центрах городов крупнейшие церкви, мечети и синагоги превращались в кинотеатры, театры или общественные пространства (или сносились и заменялись ими). Несмотря на разрушение многих старых и красивых церквей, центры многих советских городов остались целы, а административные здания, построенные в конце XVIII и XIX веке, сохранились поныне. Главные улицы современных поволжских городов – Саратова, Самары, Ульяновска, Казани, Нижнего Новгорода, Твери – до сих пор можно узнать на фотографиях конца XIX века.

* * *

Сентиментальное отношение к Волге установилось в Советском Союзе еще до войны. В 1930-е годы издавались путеводители, рекламирующие туристические поездки по реке. Одна из таких книг, опубликованная в 1930 году и переизданная через три года, открывалась поразительным утверждением о том, что после коллективизации «СССР стал страной самого крупного в мире сельского хозяйства» (внимание туристов также обращалось на прелести цементного завода в Сталинграде)[1007]. Сатирический роман Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» высмеивал жадность нэпманов 1920-х годов, но включал в себя и главу «Волшебная ночь на Волге». В ней пароход легко скользит вниз по реке, и председатель очень важного комитета «неожиданно для всех и для самого себя» заводит песню: «Пароход по Волге плавал, Волга русская река…», а «остальные суровые участники заседания пророкотали припев». «Резолюция по докладу председателя месткома так и не была вынесена», – сухо отметили авторы книги[1008].

В 1938 году вышел фильм «Волга-Волга» – невероятно популярная музыкальная комедия, действие которой в основном разворачивалось на волжском пароходе, на котором местные жители плыли в Москву для участия в музыкальном конкурсе. Главной песней была «Песнь о Волге»[1009], включавшая в себя все традиционные представления о реке: глубина, ширина, мощь, страдания жителей, освобождение благодаря героизму Разина и Пугачева. Но Волга в этой песне олицетворяет и родину – Советский Союз – и включает в себя явное предупреждение потенциальным врагам этого государства:

Словно тучи, печально и долго
Над страной проходили века,
И слезами катилася Волга —
Необъятная наша река.
Не сдавалась цепям и обманам
Голубая дорога страны, —
Не задаром Степан с Емельяном
Вниз по Волге водили челны.
Красавица народная, —
Как море, полноводная,
Как Родина, свободная…
Наше счастье, как май, молодое,
Нашу силу нельзя сокрушить,
Под счастливой советской звездою
Хорошо и работать, и жить.
Пусть враги, как голодные волки,
У границ оставляют следы —
Не видать им красавицы Волги,
И не пить им из Волги воды!
Красавица народная, —
Как море, полноводная,
Как Родина, свободная, —
Широка,
Глубока,
Сильна!

«Жизнь была очень тяжелая, – вспоминала о военных годах Галина Костерина, – но много было и хорошего». В «хорошее» она включала фильмы и вечера знакомств. Особенно ей нравился фильм «Волга-Волга»[1010]. Говорят, это был и любимый фильм Сталина. (Утверждается, что в хрущевскую эпоху фильм показывали в сокращенном виде: убрали кадр со статуями Ленина и Сталина на канале Москва – Волга!) Кинолента рисует идиллическое поволжское село, полное домашних животных (коров, свиней и уток), а одна сцена происходит в прекрасно обставленном сельском кафе. При этом никакой иронии нет, хотя на самом деле в начале 1930-х годов крестьяне голодали, а в 1938 году жители сел были вялыми и деморализованными, а лагеря были переполнены (см. предыдущую главу). Путеводители и фильм ориентировались в основном на городскую аудиторию, а в эпоху экономических и личных трудностей всегда востребован эскапизм.

До революции Волга изображалась как «мать» России, «защитница» ее детей и до определенной степени подвергалась сакрализации (см. главу 11). Взгляд на реку как на «Русь-матушку» возродился в 1930–1940-е годы, а Сталинградская битва только укрепила это восприятие Волги как защитницы отечества. В романе «За правое дело» Василий Гроссман описывает сцену перед битвой, в которой истощенные советские солдаты добираются до Волги, омываются в ее воде и погружают в нее свою форму, в символических и даже религиозных тонах, уподобляя эти действия обращению Киевской Руси в христианство в конце X века: