Волга. История главной реки России

«Когда наша компания однажды расположилась на отдых в русской деревне… местный житель, услышав, что некоторые из нас разговаривают по-немецки, приблизился к нашей группе из любопытства, чтобы узнать, кто мы такие. Когда мы объяснили, что мы поволжские немцы, он был немного удивлен, а потом рассказал о массовой эвакуации нашего народа и о том, что некоторые семьи из этой самой деревни уже выехали в Поволжье, чтобы занять наши дома – полностью меблированные, с участками, домашним скотом и техникой, с посевами картошки и капусты – всем необходимым, чтобы начать жизнь с чистого листа. Мы были в ужасе и не поверили этому незнакомцу. Однако его слова посеяли в нас неприятное чувство, так что мы сразу написали письма домой. Через два месяца наши письма вернулись с пометками «Адресат выбыл». Ответ получил только один человек в нашей группе: его сестра вышла замуж за русского, и потому ей разрешили остаться в селе»[1025].

В 1955 году, после смерти Сталина, канцлер ФРГ Конрад Аденауэр поднял вопрос о поволжских немцах на встрече с Хрущевым в Москве, но их реабилитация произошла лишь в 1964 году. Но и тогда им не разрешили вернуться домой. Собственно говоря, поскольку многие их села на западной, «горной» стороне в войну были разрушены или пострадали от коллективизации, мало кто решил бы вернуться на Волгу, даже получив на то разрешение[1026]. После распада СССР многие поволжские немцы из России и Казахстана уехали в Германию: в 1989 году в Саратовской области жило около 17 тысяч немцев, а к 2010 году это число снизилось всего до 7579[1027].

На деле СССР был чрезвычайно централизованным государством, где возможна была лишь очень ограниченная автономия – хоть на Волге, хоть где-то еще. Например, решение строить гидроэлектростанции, изменяя тем самым русло и глубину Волги (о чем пойдет речь в следующей главе), было принято в Москве, а не на местах. Физические результаты преобладания центрального экономического планирования оказались прискорбными для многих поволжских городов, в том числе Чебоксар: после строительства Чебоксарской ГЭС и водохранилища были затоплены многие здания у реки. Уровень Волги поднялся и в Казани – в результате под воду почти полностью ушел мемориал павшим во время взятия Казани 1552 года. Все это были результаты решений руководства компартии в центре, а не на местах, и принимались эти решения без учета экономических и экологических последствий для местных жителей. Реализация этих грандиозных планов привела к созданию огромных строек и основанию новых городов на Волге (например, Тольятти). Собственно говоря, любое экономическое планирование было централизованным: московское правительство определяло, какие заводы нужно построить, что и в каких объемах они должны производить и где их размещать. Целые новые районы поволжских городов были заняты новыми промышленными предприятиями для реализации пятилетних планов.

Конституция 1977 года сохранила федеративную структуру Советского Союза, но федеральные права отдельных советских республик и автономных республик в составе СССР были определены нечетко. На деле любой «федерализм» был иллюзорным, поскольку вся политика диктовалась центральным аппаратом КПСС. Фиктивность автономии республик в составе РСФСР была очевидной. После распада СССР Рафаиль Хакимов, проректор Казанского института культуры, видный националист, высказался об этом недвусмысленно: «Понятие автономной республики как государственного образования без суверенитета – это юридический и политический нонсенс… РСФСР и автономные республики – это политический анахронизм… СССР был устроен по принципу матрешки: федерация в составе федерации, республика в составе республики, автономная область в составе края, автономный округ внутри области. Подчинение одних наций другим, одних республик другим, явно противоречит принципу равенства наций и служит питательной средой для конфликтов»[1028].

* * *